Его подлинная страсть | страница 52
– Да. Профессор Рутенберг, – сообщил Мэтьюз, – светило нашей медицины. Заключение подписал лично.
– Никто не пытался с ним поговорить?
– Конечно, нет. Разве можно прийти к известному врачу, профессору и сказать ему, что он лжец, подделывающий документы?
– Нельзя, – согласился Дронго, – а как семья погибшего? Она тоже молчит?
– Два миллиона долларов, – напомнил Мэтьюз, – за такие деньги его родня и молчит. Иначе неминуемо всплывет вопрос: кто и почему за них заплатил, если со счетов брокера не было переведено ни одного доллара?
– Невозможно проследить, откуда пришли деньги?
– Наверное, можно. Но тогда нужно публично признать, что Томлинсон и его коллеги из полиции полные профаны. Даже зять погибшего, который тоже служит в полиции.
– В кабинете брокера никого, кроме него, не было?
– Нет. Он находился один, и пистолет валялся на полу. Все внешние признаки самоубийства были налицо. Даже пороховой след от ожога на виске, когда пистолет прижали к голове. Или он сам его прижал, если верить полиции.
– Он был успешным нью-йоркским брокером, – напомнил Дронго, – а в его офисе в этот момент не было людей? Или его секретаря, которая должна была видеть, кто входил и выходил из его кабинета.
– Он отослал ее по какому-то пустяковому делу к соседу на другом этаже, – сообщил Мэтьюз, – и еще своего помощника послал в Бронкс, тоже по малозначительному вопросу. Похоже, что он хотел остаться один. А больше там никого не было. Во всяком случае, в его приемной, рядом с кабинетом. Но самое смешное, что секретарь услышала выстрел, когда вместе с другой сотрудницей офиса подошла к приемной. Они вдвоем вбежали в кабинет и нашли уже мертвого брокера. Возможно, мы не совсем правы и брокер действительно застрелился, но все равно сделал это под влиянием неизвестного нам лица, который согласился перевести деньги за дом. Два миллиона долларов за собственную смерть… Неплохая сделка.
Дронго угрюмо молчал. Мэтьюз криво усмехнулся:
– Вижу, что несогласны. Очевидно, свою жизнь вы цените дороже. Наверное, у вас есть ваша собственная страсть и ваш собственный прейскурант. А у многих людей, особенно у брокеров, единственная страсть – это деньги. Они смысл и цель жизни. И поэтому за такую сумму он мог и покончить сам с собой.
Дронго по-прежнему молчал.
– Очевидно, у каждого собственная страсть, – примиряюще сказал Лоусон.
– Но каждый выбирает свою цель в жизни, – нравоучительно произнес Мэтьюз, – и готов ради этой цели пожертвовать всем, в том числе и собственной жизнью. Вы, наверное, не совсем понимаете, что такое настоящий нью-йоркский биржевой брокер. Это человек, смыслом жизни которого является удачная покупка-продажа акций и прибыль любой ценой.