— Ничего страшного, но неприятно. И главное, по твоей вине. Давай-ка дуй в детскую и помоги бедной девушке. Дети требуют тебя — и ее.
Кейд бросился в комнату Эллы. У постели дочери сидела Николь с тазиком в руках, Эллу рвало. Причем было видно, что Николь не сразу подоспела со своим тазиком. В довершение всего еще и Холли висела на шее у Николь. Кейд понял, что Холли тоже рвало, — все трое были перепачканы. Ночная рубашка Николь сползла с одного плеча, почти открывая грудь, мокрая ткань стала практически прозрачной. Он отвел глаза.
— Папочка, я объелась конфет, и теперь у меня… глота!
«Глота», конечно, прозвучало забавно, но Кейду было не до смеха. До него дошло, что это — его рук дело. Самобичевание — прекрасная штука, но в данный момент надо помочь Элле, Холли и Николь.
— Надо помыть и переодеть Холли. А Элла…
Николь скосила глаза на тазик, давая понять, что Элла все еще в процессе.
— Холли, зайка, пойдешь к папочке?
Холли вскрикнула и ухватила Николь за шею. Элла расплакалась:
— Пусть папочка останется со мной!
Что ж, Кейд занял место Николь у постели Эллы, приняв эстафету, чистый тазик, мокрое полотенце и обещание вернуться поскорее.
— Николь, не беспокойся, прими душ, — сказал он. Он прекрасно понимал, насколько ей не комфортно в мокрой ночной рубашке. И предчувствовал, глядя на Холли, что пройдет вечность, прежде чем удастся ее укачать.
Николь бросила взгляд вниз, на себя, и краска залила ее щеки. Коротко кивнув, она испарилась, унося Холли, грязный тазик и свой волшебный бюст.
Он прогнал из головы последнюю мысль и занялся дочкой. А Николь, в чистой рубашке и в банном халате, вернулась гораздо раньше, чем он мог мечтать. А где же Холли?
— Спит как младенец!
— Но как? Как тебе это удалось?!
Она пожала плечами, но в глазах плясали чертики.
— Ну, что я могу сказать? Женщины — такие женщины!
Ее поддразнивания зажгли внутри его какой-то огонек. К тому же она вошла в сопровождении явственного клубничного аромата, слегка заглушившего неприятный запах, стоящий в комнате.
— Так, Эллу надо искупать, а кровать перестелить. — Николь говорила, а сама тем временем проворно и ловко стягивала с Эллы пижамку. — Я уже наполняю ванну, а ты сильнее меня, так что…
Кейд отнес девочку в ванну и вымыл ее. Когда они вернулись в спальню, постелька была уже перестелена, а Николь держала наготове чистую рубашечку. Он бережно уложил ребенка в кровать. Чувство вины терзало его.
Николь склонилась над кроваткой:
