– Никого. Местные балуются.
Я тоже глянул в окно. Не знаю, куда смотрел отец, но я сразу же увидел рыжую макушку около забора. Местный из компании «Кед»… И что ему надо? По шее? Ну за этим в гости не ходят. Хотя кто их знает, местные нравы…
Рыжий с независимым видом попинал камушек на дороге, поднял, замахнулся и тут увидел меня. Несколько секунд он пялился, будто гадая, я это или нет, а потом нерешительно махнул рукой типа: «Выходи».
Дружков его поблизости не наблюдалось, но это ничего не значит, они могли прятаться… Не могли! Ни кустов, никаких подходящих мест для засады в поле зрения не было. Разве что, они очень далеко… И как узнали-то, где я живу?!
Я сглотнул остатки яичницы и решил, что лучше выйти сейчас, а не ждать, пока внизу соберется вся компания.
– Пойду, пожалуй. – Мне уже стало любопытно, с чего вдруг Рыжий завалился ко мне один. Шпана ходит стаями, а нетипичное поведение всегда настораживает. Я оделся, взял у отца ключ от калитки и быстренько спустился во двор.
Двором это можно было назвать с большой натяжкой: три метра – дорожка до калитки, а все остальное – газон. Рыжий висел на калитке и делал вид, что меня не замечает. Калитку я открыл, вышел, захлопнул, прокатив Рыжего на двери (легонький!). Не заметить меня после этого было тяжело, но он старался.
– Чего тебе? – спрашиваю.
Рыжий пожал плечами. Хочет в молчанку играть? Его право.
– Ну раз ничего, то я пошел. – И потянулся ключом к замку. Тогда Рыжий грубо хлопнул меня по руке:
– Погоди! Мог бы и спасибо сказать… И вообще, с тебя сто баксов!
Поворот был неожиданный. Нет, я слышал о сельских нравах и бытовом рэкете, но чтобы так внаглую…
– Это кто придумал? – спрашиваю. – Твой дружок в девчачьих кедах? А сам чего не зашел, побоялся? Или ты у него шестеришь? – Драться с Рыжим совсем не хотелось, я после операции был неважный боец. Но его требовалось отлупить быстро и сразу. Пусть поймет, что не на того напал. Начнешь выспрашивать, почему да за что, не отвяжешься. Потому что, если спросил, значит, допускаешь возможность, что ты ему чего-то там должен.
Рыжий глянул на меня странно: без злости, а с любопытством и жалостью, так новенькие глядят на Егора.
– Не горячись ты, оперированный. Ты совсем ничего не понял?
Я понял, что меня берут на понт, и ударил первым. Рыжий ловко ушел от удара, и я врезал кулаком в решетку забора. Прутья дзынькнули, палец хрустнул, как печенье под ногой, боль тотчас отдалась в животе. Мазила! Я сунул кулак между колен и старательно сглатывал слезы. Рыжий в это время бегал вокруг меня и приговаривал:
