— Ваня! Возьми его! — я завершил вираж и снова атаковал ведущего. Он, видимо, ранен, потому что отклоняется вяло. Атакую снизу вверх. БСки распарывают ему брюхо, появился огонь. Иван бьёт по ведомому слишком длинными очередями. Делаю ему замечание, но победителей не судят! "Мессер" взрывается! Три немца всё-таки ушли! На пикировании нам их не догнать. Собираю группу, и начинаем "качать маятник". Время патрулирования подходит к концу. От Кронштадта появляется наша смена. Обменялись позывными, идем домой! Веду все 12 машин домой. Давно ли из таких вылетов возвращались единицы! Сели в Кронштадте.
После приземления нас вызвали в Ленинград, в штаб флота. Катер шёл до порта к 10 причалу Ленпорта. По дороге зашли в Рамбов. Там в кают-кампанию зашёл высокий, весь закутанный в камуфляж военный, с замотанной в чехол длинной винтовкой. Засунул винтовку между ног, и, откинувшись в кресле салона, склонил голову на грудь. Левая рука держала винтовку. Я обратил внимание на пальцы. Они были длинные, как у пианиста, и тонкие, как у девушки. Мы не ели с утра и получили всё сухим пайком. Разложили всё на столике в кают-компании. Каждый достал, что имел. Я подошёл к военному в камуфляжном костюме и попытался тронуть его за плечо. Рука ещё не коснулась его, когда я услышал глухой простуженный голос:
— Матросик, отвянь! В глаз дам!
— Иди поешь, пехота!
— Не хочу, дай поспать! — он повернул голову, и на меня уставились два пронзительно голубых, с огромными ресницами, чуть влажных, глаза, в которых плескалось море, безмерная усталость и полное равнодушие. Я понял, что с нами в салоне сидит девушка-снайпер.
— Я понимаю, что вы устали, но кусок в глотку не полезет, если рядом кто-то голодный.
— Через полтора часа ты будешь иметь совсем другое мнение, лейтенант. Я еду хоронить своих родителей. Они умерли от голода, — резко прозвучал голос неизвестной девушки. — А я ничем не могла им помочь.
Я впервые услышал о том, что в городе люди уже умирают от голода. Глядя на её грязные локти и колени, я понимал, что она только что с позиции на Ораниенбаумском пятачке. У войны оказалось и женское лицо. Я ещё раз пригласил её к столу.
— Мы взлетели четыре часа назад, и приглашаем тебя к нашему столу. Бой над Новым Петергофом видела?
— Видела! Сколько наших погибло?
— Все вернулись на базу.
Её глаза вспыхнули и широко раскрылись. — Не ври! Такого быть не может! Каждый день видим: улетают трое, возвращается один.
