Все шестеро братьев поднимаются с мест и размеренной поступью шагают к латунной панели, вделанной в стену Зала заседаний. Здоровый глаз Септимуса Дня, кажется, наблюдает за тем, как они пересекают комнату. Белая точка отраженного света, которую художник поместил на его жестокий черный зрачок, сверкает так, словно глаз – живой.
Чедвик берет керамическую рукоять с подставки, приподнимая ее с некоторым усилием, и прикручивает к пазу в поперечине рубильника. Затем каждый из братьев вытягивает правую руку к рукояти, имеющей как раз такую длину, чтобы за нее могли взяться семь мужских рук. Понди закрывает своей левой ладонью место, оставшееся для седьмого брата.
– Потяну за двоих, – поясняет он.
Чедвик резким движением обнажает левое запястье, чтобы свериться с наручными часами. До девяти осталось меньше минуты. Секундная стрелка неудержимо ползет по кругу. Братья терпеливо стоят, сбившись в кучку, их руки расходятся от выключателя, как ленты – от майского шеста.
– Пятнадцать секунд, – сообщает Чедвик.
Под их ногами огромный магазин застыл в ожидании, будто мертвец, которого вот-вот реанимируют.
– Десять секунд, – докладывает Чедвик.
Кажется, что контакты рубильника, обеспечивающего электроэнергией весь магазин, потрескивают от нетерпеливого желания соединиться.
– Пять, – отсчитывает Чедвик. – По моей команде. Четыре.
И все братья чувствуют, как по подошвам их обуви пробегает вибрация – низкий басовый гул, словно гудение миллиона пчел.
– Три.
Каждому из них мерещится ошеломленное молчание, как если бы тысячи людей затаили дыхание.
– Два. Один. Начали!
Требуется усилие шестерых мужчин (Понди работает за двоих), чтобы опустить ручку рубильника. Братья кряхтят и отдуваются, вращая ее на скрипучих петлях, дабы привести в горизонтальное положение, и толкают, толкают до тех пор, пока два латунных зубца почти не соприкасаются с контактными зажимами. Еще один рывок – изо всех сил – и дело сделано.
Они сразу отпускают рукоять. Освещение в Зале заседаний тускнеет, затем вновь становится ярче.
– Братья мои, – произносит Чедвик, тряся затекшей правой рукой, – теперь можно приступать к работе.
