. Они разговаривают об искусстве и считают нас болванами за то, что мы вечером переодеваемся. Ничего, однако, поделать не могу — я скорее умру, чем выйду к ужину, не переодевшись, ты тоже, правда? Ведь это гораздо важнее супа. (Даже странно, насколько эти вещи действительно важнее того, что всеми считается важным. Я охотнее дам отрубить себе голову, чем, например, надену фланель на голое тело.) Еще тут есть милая застенчивая девочка — бедное создание, так бы хотелось, чтобы кто-нибудь вытащил ее из этого болота, пока еще не поздно. У нее чудные глаза и волосы, но и она, конечно, со временем станет нелепой. Эстер, мы должны организовать общество просвещения молодежи — это было бы куда полезнее, чем миссионерство! Ах да, я забыла, здесь есть еще противный гном по имени Пеппер. Совершенно соответствует своему имени. Он невообразимо ничтожен и ведет себя непредсказуемо, бедный уродец! Это все равно что сидеть за одним столом с беспризорным фокстерьером, только вот, в отличие от собаки, его не причешешь и не обсыплешь порошком. Иногда жалеешь, что с людьми нельзя обращаться, как с собачками. Что здесь хорошо — нет газет, и Ричард может по-настоящему отдохнуть. В Испании было не до отдыха…»
— Ты струсила! — сказал Ричард, заполнивший своим плотным телом почти всю каюту.
— Я исполнила свой долг за ужином! — вскрикнула Кларисса.
— Так или иначе, ты ввязалась в историю с греческим алфавитом.
— О Господи! Кто он такой, этот Эмброуз?
— Кажется, преподавал в Кембридже, а теперь живет в Лондоне, издает античных классиков.
— Ты видел когда-нибудь столько сумасшедших вместе? Эта женщина спросила меня, похож ли ее муж на джентльмена!
— Да, за обедом трудновато было поддерживать беседу. И почему в этом сословии женщины настолько чуднее мужчин?
— Вид у них, конечно, куда приличнее, только — какие они странные!
Оба засмеялись, подумав об одном и том же, — им даже ни к чему было обмениваться впечатлениями.
— Пожалуй, мне много о чем стоит поговорить с Винрэсом, — сказал Ричард. — Он знает Саттона и весь этот круг. Может многое порассказать о нашем кораблестроении на Севере.
— Ах, я рада. Мужчины действительно настолько лучше женщин!
— Конечно, с мужчиной всегда есть о чем поговорить. Но и ты, Кларисса, можешь очень даже бойко порассуждать о детях.
— А у нее есть дети? По виду не скажешь.
— Двое. Мальчик и девочка.
Зависть кольнула иголкой сердце миссис Дэллоуэй.
— Нам нужен сын, Дик, — проговорила она.
