«Не обманывай себя, – оборвал он собственные мысли. – Эти дети рвутся ко Тьме, к призрачному бессмертию, и им очень быстро надоест эта игра. Они не глупцы, они быстро сообразят, что дело тут нечисто. Зачем им этот мир, если они жаждут совсем другого? Какое-то время, быть может, и удастся удерживать их на этом пути, но потом неизбежен полный разброд. И кто знает, на что тогда обратится их сила? На что используют они полученные от тебя знания?»
И тем не менее он стал говорить. Его первая лекция. Он учил. Таким вниманием не смог бы, наверное, похвастаться даже сам милорд ректор Анэто или Аркинский понтифик. Фесс говорил:
– Наш путь сложен и извилист. Наша сила – плоть от плоти этого мира, даже если она уводит нас далеко за его пределы и мы сами рады отрясти его прах с наших ног. Поэтому не думайте, что можно будет произнести несколько слов, сделать несколько жестов – и всё у вас получится. Не всё сразу. Тяжёлый труд и опасные странствия – вот наш удел…
Он видел горящие глаза Старшей. Ему показалось, что она понимает. Собственно говоря, он надеялся на это – та, которой выпало защищать и оберегать птенцов, должна смотреть на вещи чуть по-иному, чем остальной ковен. Она-то ведь должна была знать – из его рассказа об Атлике и судьбе Арвеста, – что да,достаточно нескольких слов, – и твоё желание исполнится. Ужас и проклятие Эвиала, принесённое Салладорцем в мир страшное знание, дающее чудовищную власть любому. Что это была за комбинация чар, Фесс не хотел даже и знать. Невиданный соблазн, и лучше, чтобы его совсем не было.
Он говорил. О том, что из-под земли поднимаются те, кто давно должен спокойно отдыхать от мирских трудов в Серых Пределах. И что дорога кполному освобождению– он старался заменять этими словами прямое «уход во Тьму» – пролегает теперь именно там. С каждым упокоенным кладбищем, с каждым уничтоженным мертвяком они будут ближе к заветной цели, уверял он. Лгать, конечно, нехорошо, но некромант Неясыть прошел хорошую школу и уже давно разучился краснеть.
Ведь помимо судьбы ковена ему предстояло позаботиться ещё и о до сих пор живой памяти подземелий. Смутные идеи носились в его мозгу, явно слишком безумные, чтобы отбрасывать их так просто с порога – за последнее время Фесс уверовал в безумие как порой незаменимый источник. Этим всем надо вплотную заняться – если только инквизиторы дадут ему хоть немного времени.
После его речи и долгих, нескончаемых вопросов к нему подошла Старшая.
