- Я... я не буду... создавать проблемы, - тихо проронил он.
Надсмотрщик убрал руку от кнута, доброжелательно улыбнулся и махнул Ричарду рукой, приглашая следовать за ним. Теперь они двигались обратно, из головы в хвост каравана и рабы еще сильнее интересовались происходящим. Участились окрики надсмотрщиков и щелчки кнутов, невольники взволновались нежданным событием, их мутные от монотонности перехода глаза разгорелись.
- Ишь, какой переполох ты устроил, - неодобрительно сказал надсмотрщик. - Как бы еще с этого чего худого не вышло. Ты смотри, если чего опасного случится - так тебя ж первого и прикончат. В назидание. Давай, шевелись, скоро уже.
Вот, наконец, показался хвост процессии и за бредущими последними рабами волочился еще участок цепи с пристегнутыми к нему ошейниками. Надсмотрщик указал на них Ричарду и сказал выбрать себе ближайший свободный и надеть. Подъехав ближе, он спешился и замкнул его ржавым ключом.
"Вот так, - подумалось Ричарду. - Сам на себя ошейник надел. Просто замечательно".
Но делать было нечего, и он побрел вместе со всей огромной змеей дальше, к великому морю, а под ногами хрустел песок и перемешанные с ним кости.
Глава четвертая
Ночной эксперимент дался Ворону нелегко. Чужое тело, которое стало его собственным, не было приучено к таким практикам, оно не прошло требовавшейся подготовки. То, что он проделал ночью, было очень простой магией. Но для него теперь даже такое духовное усилие было чуть ли не смертельно. Ворон понял это отчетливо, когда головокружение никуда не пропало, и, вдобавок к нему, появились новые недомогания. Еще одна подобная попытка - и он труп, если не примет соответствующих мер. А меры были сложные и достаточно протяженные во времени. Новый лоскут памяти прояснил, что необходимая форма достигается путем сложной подготовки, как духовной, так и физической, и что проще всего начинать с самого детства, как и делали шаманы его клана. Клан? Шаманы? Что-то новое. Как бы там ни было, теперь Ворону предстояло обучать взрослое, огрубевшее и, к тому же, никогда не знавшее тока энергии тело. Но выхода не было, потому что свои потенциальные навыки Ворон был намерен восстановить, благо его память сжалилась над ним и отпускала все большие куски информации. Поэтому приступать к тренировкам следовало, не откладывая в долгий ящик.
Ворон размышлял об этом, лежа на своем соломенном матрасе в сарае. Ему было очень плохо, мышцы сводило судорогой, по лбу струился холодный липкий пот. Услужливая память заискивающие подсказывала различные способы врачевания, в которых он, несомненно, многое смыслил когда-то, но теперь у него не было ни подручных средств, ни возможности и сил их искать. Положение озадачивало Ворона, и он, борясь с головной болью, попытался встать. Это ему удалось, и он, пошатываясь как пьяный, побрел к двери, где тотчас упал, потеряв сознание.
