— Нет, Вулфгар. Я всего лишь умоляю о пощаде.
— Ты много просишь, ничего не желая дать взамен. Сначала Керуик, потом Глинн. Когда же ты попросишь за себя?
— Разве моя жизнь в опасности, господин? — охнула она, стараясь заглянуть ему в глаза.
— А если бы это было так? — настаивал он.
— Думаю, что не смогла бы стать потаскухой даже ради собственного спасения.
— Но пришла бы сама, если бы любила меня? — допытывался Вулфгар.
— Если бы любила? — повторила она. — Моя любовь — последнее, что у меня осталось и что я могу отдать добровольно. Мужчине, которого я полюблю, не придется молить меня стать его невестой. Рагнор взял то, что я берегла для нареченного, однако свою любовь я вольна подарить кому-то или спрятать глубоко в сердце.
— Ты любила Керуика?
Эйслинн медленно качнула головой:
— Нет. Ни один мужчина не затронул моей души.
— Как и ни одна женщина — моей, — кивнул Вулфгар. — Правда, я желал их.
— А я никого в жизни не пожелала, — спокойно ответила девушка.
Его рука погладила ее щеку и скользнула ниже, к лебединой шее. Почувствовав, как затрепетала девушка, Вулфгар насмешливо улыбнулся:
— По-моему, голова твоя слишком забита девичьими мечтами.
Эйслинн гордо вздернула подбородок и уже приготовилась бросить что-то язвительное, но норманн легонько приложил палец к ее губам.
— Пусть Глинн прислуживает тебе до отъезда Рагнора. Он вряд ли будет долго искать ее и быстро утешится, найдя другую. И если ты не стремишься стать этой другой, ради собственной безопасности держись поближе ко мне. Не секрет, что именно тебя он желает и в этом не отличается от любого норманна. Но если мои люди держатся на расстоянии, то его — могут ослушаться приказа. Думаю, ты скоро сама поймешь, что разумнее всего будет не выходить из комнаты.
Эйслинн улыбнулась, и на щеке появилась очаровательная ямочка.
— Я уже давно сообразила, насколько лучше спать подле тебя, господин, пусть и не в одной постели.
Дьявольски хищная улыбка искривила губы Вулфгара. Поднявшись, он шагнул к двери.
— Поверь, скоро ты узнаешь, каково это — делить со мной ложе, — пообещал он.
За ужином Эйслинн сидела на своем обычном месте подле Вулфгара, но Рагнор устроился рядом с ней и не сводил глаз со сверкающих волос, собранных в пышный узел. Ее сливочно-белая кожа сияла молодостью и здоровьем, на щеках играл румянец, а глаза задорно блестели. Вулфгар о чем-то спросил девушку, и как только она повернулась к нему, Рагнор стал пожирать взглядом тонкую фигурку, затянутую в бархат цвета весенней листвы, и соблазнительное местечко на шее, там, где высоко поднятые волосы обнажали затылок. Днем и ночью неутолимый голод терзал норманна. Его обманули и обобрали! Жадный и похотливый бастард лишил его заслуженной награды. Но он свое возьмет.
