Громовой вопль Вулфгара вновь разорвал тишину леса; гигантский жеребец, не замедляя шага, ринулся на перепуганных лошадей. Меч Вулфгара затянул песнь смерти; щит звенел от ударов; длинное лезвие, просвистев в воздухе, разрубило грабителя до самых плеч. Ярость атаки потрясла незваных гостей. Вулфгар бросил поводья, и Гунн, повинуясь лишь легкому нажатию коленей, остановился и подался влево, чтобы дать хозяину как следует размахнуться мечом. Щит второго мародера разлетелся на куски, а меч Вулфгара глубоко вонзился в горло противника. Третий размахнулся было для удара, но тут же в немом ужасе уставился на окровавленный обрубок руки. Однако молниеносный взмах клинка положил конец его страданиям, и труп свалился на землю. Последний, видя страшную кончину своих товарищей, повернул было жеребца и попытался скрыться, но от удара в спину рухнул в клубящуюся пыль.
Суэйн поспешил на помощь хозяину, но заметил, что Вулфгар тщательно вытирает окровавленный меч. Норвежец почесал в затылке, глядя на оборванные, грязные трупы. При всех, однако, оказались рыцарское вооружение и щиты.
— Воры? — осведомился он.
Вулфгар кивнул и вложил меч в ножны.
— Да, и судя по всему, мародерствовали при Гастингсе. — Носком сапога он перевернул щит, на котором красовался английский герб. — Для этих стервятников нет ничего святого — не щадят даже своих соотечественников.
Рыцари поймали лошадей, нагрузили их трупами и повели небольшой караван к деревне. Солнце уже садилось: последние розово-фиолетовые отблески играли на горизонте. В сгущавшихся сумерках они похоронили мертвых, отметив могилы крестами. Одиннадцать человек, пойманные в открытом поле, сдались без борьбы.
Вулфгар отдал старухе одну из лошадей — малая плата за потерю дочери, — но та, потрясенная его. великодушием, приняла дар, удивляясь щедрости нового повелителя Даркенуолда.
Воров связали одной веревкой — горло каждого захлестывала петля, руки были скручены за спиной. Огромная круглая луна уже появилась на небе, и в ее неверном свете маленький отряд устремился к Даркенуолду.
Спешившись у дверей дома, Вулфгар приказал своим людям охранять воров, а сам направился в дом, но на пороге остановился, глядя на спящего Керуика. Рыцарь задумчиво нахмурился, но жажда, обычно одолевавшая его после битвы, напомнила о себе. Он и пересек зал и, налив себе чашу доброго октябрьского эля, устремился к побежденному саксу. Крепкий напиток огнем побежал по жилам. Глядя на несчастного молодого человека, Вулфгар с сожалением улыбнулся.
