— Ты прав, Вулфгар, — проворчал Рагнор, — и заботишься о поместье, как подобает господину и повелителю.
Вулфгар поднял брови, но ничего не ответил, и разговор зашел о другом. Эйслинн наблюдала за мужчинами, удивляясь, как разительно они отличаются друг от друга. Рагнор — надменный, высокомерный и требует беспрекословного повиновения от своих людей. Вулфгар — спокойный и сдержанный. Он скорее предпочтет показать личный пример, нежели отдавать приказания своим людям. Вулфгар не сомневается в их верности и, кажется, сознает, что любой из них скорее погибнет, нежели разочарует его.
Эйслинн все еще была погружена в раздумья, а когда подняла глаза, потрясение охнула. У подножия лестницы стояла леди Майда, какой Эйслинн знала ее много лет — миниатюрная, с гордой осанкой и высоко поднятой головой. С головного убора свисала вуаль, прикрывая распухшее лицо. Она грациозно направилась к ним и в этот момент казалась прежней знатной дамой. Сердце Эйслинн наполнилось радостью и облегчением. Наконец-то мать приняла свое подлинное обличье!
Вулфгар молчал, по-видимому, одобряя перемену во внешности леди Майды, но Рагнор с ревом вскочил и, прежде чем его успели остановить, ринулся на женщину и вцепился ей в волосы. Вуаль оторвалась, а Майда с воплем упала на пол. Идиотская улыбка снова исказила ее лицо. Эйслинн с ужасом увидела, как вместо любимой матери вновь появилась старуха, молящая о милосердии у ног Рагнора, словно дряхлая нищенка в украденном наряде. Эйслинн всхлипнула и обессилено упала на стул, не в силах слышать вопли несчастной.
Рагнор разъяренно замахнулся на Майду.
— Как ты посмела напялить на себя богатое платье и красоваться перед хозяином и повелителем, точно придворная дама! Жалкая саксонская свинья! Я брошу тебя волкам на растерзание!
Он наклонился, чтобы схватить ее, но Вулфгар с силой стукнул кулаком по столу.
— Прекрати! — скомандовал он. — И не смей трогать старуху, потому что она подчинялась моим приказаниям! Рагнор выпрямился и повернулся к нему:
— Вулфгар, это уж слишком! Кажется, ты ставишь эту хрычовку выше нас! Вильгельм повелел низложить всех лордов вместе с их родными, которые осмелились противиться ему, и отдать их владения героям, храбро бившимся на полях сражений! Ты отнял у меня заслуженную награду, однако возвысил эту ведьму на виду у саксонских болванов и…
— Не позволяй ярости брать верх над рассудком, Рагнор, — посоветовал Вулфгар. — Неужели ты не понимаешь, что если эти бедняки будут постоянно видеть унижение бывшей хозяйки, они вскоре возьмутся за оружие и нападут на нас? И тогда нам волей-неволей придется прикончить их, пока в деревне не останутся только старики да младенцы в колыбелях, и некому будет нам служить. Что же, по-твоему, воины герцога должны пахать поля и доить коров? Или лучше оставить этим саксам немного гордости, успокоить их, и пусть они покорно трудятся, пока мы не завладеем этой землей по-настоящему и они не поймут, что слишком поздно поднимать восстание. Я ни в чем им не уступлю, однако саксам и в голову не придет просить большего. В конце концов, именно их трудами будут оплачены мои налоги, а я извлеку огромную выгоду. Ни один мученик еще не страдал в роскоши. Ни один святой не умирал в шелках и золоте. И не стоит делать из Майды страстотерпицу. Для них она все еще госпожа. Где им знать, что она всего лишь подчиняется моей воле.
