– Я должен на время уехать, сынок, – говорил отец. – Мои финансовые дела несколько ухудшились, и пришла пора что-то предпринять. Я хочу, чтобы ты позаботился о своей матери. Во время моего отсутствия ты остаешься единственным мужчиной в семье. Я на тебя надеюсь. – Отец крепко обнял мальчика. – Я горжусь тобой, сынок.
Видение померкло, затем появилась новая картинка. Томас Разерфорд, одетый в мрачный черный костюм, подсел к нему на диван в гостиной их дома.
– Сожалею, сынок, – произнес он, – но твои родители погибли. В тот момент, когда они пересекали реку Поттер, у экипажа отвалилось колесо. Они утонули под обломками. – Мистер Разерфорд обнял Трэвиса. – Я очень сожалею.
Трэвис не шевелился.
– Боюсь, у тебя останется не так уж много денег после уплаты по векселям. Я с удовольствием взял бы тебя к себе, но твой дядя Мартин считает, что ты – член их семьи. Он отправляется на запад. Похоже, тебе придется поехать с ним.
Сон как будто начался сначала.
Трэвис опять был в повозке. Светало, солнце показалось из-за изрезанной линии гор. Мальчик мог видеть густой мескитовый кустарник, слегка клонившийся под свежим утренним ветром, и еще темное небо, окрашенное в золотисто-розовые цвета. Трэвис уловил движение в двух фургонах их попутчиков, расположенных в нескольких ярдах. У них не хватило денег, чтобы воспользоваться преимуществами путешествия в обозе, состоящем из множества фургонов, так что пришлось двигаться на запад всего лишь с двумя другими семьями.
Трэвис наблюдал, как светлело небо. Мальчик натянул на себя рубашку и штаны и ждал, когда воздух немного прогреется после ночного холода.
Трэвис увидел их еще до того, как лагерь огласили пронзительные крики. Жуткие звуки заставили его задрожать сильнее, чем от лихорадки. Мальчик замер, чувствуя, как волосы встали дыбом.
Дядя Марти метнулся к повозке, схватил ружье и сунул за пояс подштанников нож с длинным лезвием.
Тетушка Бьюла всхлипывала в истерике. Она взглянула на разрисованных индейцев, приготовившихся к нападению, и ее мозолистые руки начали взволнованно крутить передник, повязанный поверх ситцевого платья. Твердая сухая земля дрожала от стука копыт.
Трэвис спрыгнул вниз и бросился к дяде, который нырнул под фургон.
– Дядя Марти, – крикнул Трэвис, – их так много! Что нам делать? – Индейцы были уже совсем близко, так что он мог видеть их обнаженные смуглые разрисованные тела, блестящие от пота.
– Спрячься под повозкой, мой мальчик, и молись! – Это все, что успел сказать дядя, перед тем как, спотыкаясь, присоединился к двум другим мужчинам, бежавшим через поляну.
