— Я провожу вас, дорогая.
Ей пришлось положить руку на его согнутый локоть, и они проследовали вверх по широкой лестнице. На втором этаже, у двери ее спальни, Стюарт остановился.
— Очень жаль, что не могу дать вам время привыкнуть. Но ведь вы и сами знаете, что так будет лучше.
Присцилла скованно кивнула и сделала шаг к двери, однако Стюарт еще не закончил процедуру прощания.
— Один поцелуй, дорогая. Надеюсь, это не слишком большая вольность со стороны жениха?
Не дожидаясь согласия или даже ответа, он притянул ее к себе и поцеловал. Губы его оказались именно такими, какими она их представляла: прохладными и жесткими. С отчаянием обреченности девушка обвила руками шею Стюарта и ответила на поцелуй, предполагая испытать хоть тень того, что ощущала в объятиях Брендона. Но не почувствовала ничего. Тем не менее ее реакция озадачила Стюарта.
— Не стану ходить вокруг да около, Присцилла. — Он отступил на шаг. — Вы девственница?
Она вспыхнула — огонь охватил ее до кончиков пальцев.
— Разумеется!
— Не обижайтесь, но я имею право знать. Ведь скоро наша первая брачная ночь.
Где все то, что она прочла между строк в его письмах? Где такт, где бережное отношение?
— Будь это иначе, я не приняла бы вашего предложения! — в негодовании воскликнула она.
— Само собой, дорогая, само собой, — рассеянно, но с явным облегчением отозвался он и коснулся ее щеки коротким поцелуем. — Доброй ночи. Спите спокойно.
— Доброй ночи, Стюарт.
Он распахнул дверь, и Присцилла быстро вошла в комнату. Когда дверь закрылась, она уронила руки и беззвучно заплакала.
— Доброе утро, сеньорита Уиллз. — Консуэла раздвинула тяжелые розовые драпировки, впуская в спальню яркие лучи предполуденного солнца. — Я принесла завтрак. Сеньор Эган будет ждать вас внизу через час.
Присцилла откинула покрывало, с удивлением чувствуя, что ничуть не отдохнула, а, напротив, опустошена еще больше, чем накануне.
— Боже мой, как долго я спала! Нужно было разбудить меня раньше. Надеюсь, я не слишком задержала Стюарта?
Мексиканка покачала головой. При ходьбе ее огромное тело колыхалось. Она поставила поднос, накрытый белой накрахмаленной салфеткой, на мраморную столешницу ночного столика. Вид пищи вызвал у Присциллы не голод, а тошноту, хотя яичница с беконом, жареная хрустящая кукуруза и чашка кофе выглядели вполне аппетитно. Ночью она несколько раз просыпалась от неприятных сновидений, и это не улучшило ее настроения.
— Кажется, я не голодна и выпью только кофе.
