Кухня — порядок. Все чисто до блеска, все на своих местах, на стенах-полках полно заговоренной зелени, которая чистит воздух, пол я пропалила дезинфицирующим драконьим дыханием (привычка с тех самых пор, как Маришка научилась ползать), так что на деревянных плашках можно даже ужин накрыть, если придет такая фантазия.
Угощение — порядок. Суп-бульон с приправами, белая рыба в охлажденном соусе, хлеб трех сортов… Хлеб не мой, его принесла тетушка Михе, благодарила за то, что я на ее дочку и новорожденных внучек дохнула и на дом заодно. Нет, не дезинфицирующим пламенем, лечебным, у нас всякие есть. Не болеют теперь внучатки, растут хорошо. Спасибо, мол, большое. А чего спасибо, я так, по-соседски. Здесь многое бывает просто «по-соседски». Помощь с грядками. Присмотр за детьми. Обмен продуктами. Вон я сколько консервов осенью раздала-раздарила — и что, в кладовке меньше припасов стало? Нет, соседи просто другие принесли — отдариться. Все нормально, все справедливо. Местные меня научили, как мясо вялить, а маги — как чаровать на свежесть. Я напрягла память и в ответ выдала то, что когда-то усвоила от бабушки покойной. Домашнее консервирование имею в виду. Представляете, тут не умели закатывать консервы в стеклянных банках! Сейчас умеют. А стеклянная посуда с папиного заводика — лучший подарок хозяйке. И копия моего «Сборника ествы по-московски».
Ой. Консервы!
Сейчас же принесут консервы! А я до сих пор…
— Саша! — как по заказу, послышалось со двора.
Соседи. Не успела.
Я заметалась. Банки-банки-банки… мало того что не вынесла, так еще и не накрыла. Где эти чертовы крышки? И рта ж не открыть!
— Саша!
Счас-счас… пару минуточек всего.
— Маринне, мама дома? — Молодой голос… кажись, это Эве, с окраины. Молодожены они с ее мужем.
Я замерла. Если Маришка сейчас откроет рот…
— Угу, — донеслось из-под окошка, где мое дите вместе с песчанкой усердно строило замок на куче песка. Точней, Маришка строила, а моя крылатая головная боль пробовала их освоить и сердито пищала, когда очередное творение рушилось, обсыпая обеих влажным золотистым «строительным материалом».
— Хорошо, — обрадовалась Эве. — Позови ее.
— Умху.
— Позовешь? — не поняла та.
— Ы-умху! — разъяснила моя дочка.
На мой взгляд, слова «не могу» понимались вполне отчетливо, но то на мой. А Эве озадаченно замолчала.
— Детка, тебе плохо?
— Ум!
— Язычок болит? Покажи тете… ой, куда ты? Девочки, держи ее!
Так, Маришку пора спасать. Я выглянула в окно. Милое зрелище — мои соседки, отставив в сторону прикаченные с собой тележки, обступили Маринку и усиленно пытались ее утешить, а заодно дознаться, «что такое приключилось с бедной деткой». Я пришла на помощь и помахала рукой, привлекая к себе внимание:
