— Говори! — с полным ртом потребовала Люцина.
— Я уж тогда начну с начала, — предложил Франек.
— Начни! — разрешила Люцина.
Франек открыл рот, но его опередила мамуля:
— Чего он от тебя хотел? Узнать, что мы делали последние пятьдесят лет?
— Да помолчите же! — прикрикнула на сестер Тереса.
— Дайте ему сказать!
— Спрашивал — где вы, да что с вами, — ответил Франек. — А я ничего и не знал. А зачем это ему — не знаю. Человек незнакомый, нет, никогда мне не встречался. Нет, фамилии его не знаю. Когда был? Да прошлым летом.
Я попросила уточнить, что именно интересовало этого неизвестного человека. Франек повторил с ангельским терпением:
— Расспрашивал он о родственниках моего дяди Франтишека Влукневского, выходит — о вас. Сначала спросил о дяде. Я знал — он умер. Еще в сорок седьмом году отец получил от кого-то из вас извещение о его смерти…
— От нашей мамули, — уточнила моя мамуля.
— …даже не знаю откуда, может, и из Варшавы, — продолжал Франек.
— Из Тарчина, — опять уточнила мамуля. — Я тогда уже жила в Бытоме, а мамуля с папулей и Тересой жили в Тарчине.
— Заткнешься ты наконец? — рявкнула на разговорчивую сестру Тереса.
— Как ты разговариваешь со старшими! — обиделась мамуля. — Я просто поясняю Франеку то, чего он не знает.
— Потом пояснишь! Если он захочет…
— А почему ты думаешь, что он не хочет?
— Да помолчи же, о Господи!
— Не обращай на них внимания, — сказала Люцина Франеку. — Они у нас немного чокнутые. И что же этот незнакомый человек хотел о нас узнать?
— А всё! — ответил Франек, с опаской поглядывая на мамулю и Тересу. — Кто из вас жив, чем занимается. А главное, ему нужны были ваши адреса. У меня адресов не было, одна только та самая телеграмма о смерти дяди, так он ее у меня украл, потом я искал, искал — нигде не было. Говорил, что разыскивает вас потому, что еще до войны знал вас и теперь хочет опять найти. Врал, думаю, он даже не знал, сколько вас всего! Сначала говорил — хорошо вас знал до войны, а потом спрашивал, сколько у дяди Франтишека было детей. А сам говорил — до войны был знаком с дядей и тетей, когда те жили еще на улице… Как же та улица называлась? Чудно как-то… Похоже, улица Згоды или что-то в этом роде.
На этот раз рассказ Франека прервала Люцина.
— А сколько ему было лет?
— А я знаю? С виду — лет сорок, сорок пять…
— Врет! — припечатала мамуля. — На улице Згода мы жили пятьдесят лет назад. Не поверю, что он знал нас еще до своего рождения!
Франек оживился:
