Вот кто сейчас не скучает, так это мать и её Иаким, чтоб их.
* * *
Ситуация была бы почти анекдотичной — обманутый муж, заставший любовников в постели — если бы не ружьё, которое этот обманутый муж держал. Иаким и Хана пытались прикрыться одеялом, выдёргивая его друг у друга, потом до Ханы дошла глупость происходящего, и она без смущения — а кто из них не видел её обнажённой? — села, откинувшись на подушки, недобро разглядывая Маркуса. Иаким же скатился с кровати, заворачиваясь в одеяло до подбородка, и стал суетливо шарить по полу в поисках штанов.
Штаны обнаружились рядом с Маркусом, который направил на Иакима ружьё, и тот не решился их поднять. Он доковылял до кровати, усаживаясь на краешек, подальше от Ханы.
— Трус! — выкрикнула она.
Иаким прикрылся рукой, будто опасался, что она сейчас кинет чем-нибудь.
— У него ружьё, — пробормотал он.
Хана готова была сама его пристрелить.
— Трусливая окуклившаяся гусеница!
Иаким на это ничего не ответил, казалось, будь его воля, завернулся бы в одеяло с головой. Его откровенно жалкий вид мог бы и позабавить Маркуса, если бы эта гусеница не кувыркалась в постели с его женой.
Малогабаритная квартира-студия, где встречались любовники, хранила следы бурно проведённого вечера: на столе остались бокалы с недопитым вином и пустая бутылка, и одна начатая. По немытой посуде размазаны остатки, наверное, романтического ужина. Довершал всё букет нежно-розовых ранункулюсов в кувшине.
— Господа, не желаете сесть за стол? — предложил Маркус. — А то лицезреть вас в кровати просто тошнотворно.
Любовники не проявили никакого желания, и ему пришлось выразительно помахать перед ними оружием.
— Рогоносец с ружьём, — Хана накинула на себя блузку.
— Дорогая, зачем? Ты прекрасно выглядишь.
— Да и пожалуйста, — она, нагая, прошла к столу, наливая себе вина.
— Гусеница, вперёд! — сказал Маркус, отодвигая стул.
Иаким послушно сел на предложенный стул.
* * *
Радован был редкостным придурком, но его имя всегда значилось первым в списках успеваемости. Потому что его отец сидел в сейме, и быть не первым Радовану не полагалось по статусу. Можно конечно вступить в конфронтацию, но такому, как Тойве, это совершенно не выгодно. А выгодно сдавать за Радована экзамены, и самому намерено слегка ошибаться в ответах. Что, оказывается, ещё сложнее, чем просто хорошо учиться. Радован платил хорошие деньги, а Тойве в данный период жизни любил деньги больше, чем своё честолюбие. Честолюбие подпитывалось обещаниями, что когда-нибудь будет реализовано. Когда Тойве заведёт нужные знакомства, накопит достаточную сумму денег, получит хорошую должность в крупной компании, близкой к госструктурам, станет сверхнезаменим, и его позорное происхождение не будет уже никого не волновать.
