На задних рядах, на «камчатке», воцарилось племя длинноволосых хиппанов. Более всего они походили на старых попугаев из зоомагазинов, изрядно выцветших и немало потасканных жизнью и за хвосты, и за клювы. Попугаям не место на птичьем базаре, их дело — наблюдать жизнь свысока, из ветвей. Но сегодня, как ни странно, администрация зала не обращала на них никакого внимания, что растрогало длинноволосых джинсоманов необычайно.
Пиво и дешевый портвейн из разрисованной мешковины сумок лились рекой, однако культурно, не мешая выступающим «братишкам». Поэтому хиппаны относились с доброй симпатией ко всем без разбора, вне зависимости, что звучало со сцены, разухабистый бит, вязкий блюз или же патриотическая песня с грамотной вставкой из тяжелого рока. Вдобавок на «камчатке» сидели руководители других команд, пришедшие приглядеть толкового хлопчика на вокал или техничного гитариста. Хиппаны лениво пикировались с ними, то предлагая выйти и помахаться в туалете, то распить там же портвешка за жизнь.
И как полагается на всяком птичьем базаре изредка через зал, подобно хищным чайкам-поморникам, шествовали легендарные личности городского рок-н-ролла. Они даже внешне походили на пернатых разбойников: все сплошь в темном, с острыми носами, исполненные уверенности и понтов, в невообразимо вытертой джинсе. Порою эти живые легенды перекидывались друг с другом парой коротких, загадочных фраз. Но смысл этих слов, имен и звуков, оставался темным и тупикам, и кайрам, и даже попугаям, самые старые и битые из которых, в силу своей несъедобности, водили дружбу с древними и темными поморниками.
Большинство народа играло одни и те же песни — с трех-четырех пластинок советских ВИА плюс кое-что из «Битлз» и расхожие инструменталки. Это были либо «Дом восходящего солнца», с которого учился играть на гитаре каждый советский школьник, либо банальные рок-н-роллы на четыре аккорда, известные в музыкальной среде как «квадраты». Леон кивнул на прощание девушке, все еще взиравшей на него со всевозрастающим девичьим интересом, и они с Колей и Женьком отправились выбирать места в зале. Руслан с сожалением развел руками, шутовски поклонился и побежал догонять друзей. Начинались выступления пришедших уже готовых составов.
Справа от звукооператора сидел невысокий белобрысый человек в строгом черном костюме и галстуке, Аркадий Петрович Фирсов, руководитель будущего ансамбля. А рядом — сам «Харисон»!
Костя Харисов, известный в городе гитарист-виртуоз, принципиально не имел никаких дел с филармоническими ВИА и оттого прослыл правильным чуваком, удивительно ритмичным в отношениях со всеми. Костя иногда наклонялся к Аркадию Петровичу и что-то шептал ему, кивая на сцену. Фирсов кивал в ответ, отвечал, и так они общались. То, что «Харисон» был приглашен на это прослушивание в качестве официального эксперта по гитаристам, поднимало все действо на таинственную и увлекательную высоту, не имеющую ничего общего с обычными смотрами городской самодеятельности.
