Тихонько засмеялись караванщики наши, второй рассказчик потянул нить беседы дальше. Голос был его тих и вкрадчив, а рассказ витиеват и примером заманчив:
Случилось это во времена стародавние.
Тогда красивыми были все ифриты,
Горные реки растекались по равнине,
А Величайший не посылал к людям рифмы.
Жил один человек в селе богатом.
Ему втемяшилась в голову идея:
Чтобы стать богам братом
Башню построить высотой до неба.
Старики сказали: „Не разумно это.
Ни к чему нам башня такая.
Не дадим на это дело и монеты“.
Ушел мечтатель домой вздыхая.
Но идея не пропала в суете.
Стал он думать, где взять кирпича.
И каламом водил по бумаге,
Чтоб сбылась, наконец, мечта.
А простой кирпич не годится.
Надо крепкий. И глину — в печь.
Чтоб достать до полета птицы:
Нужно раньше встать — поздно лечь.
Как соединить блоки жестко?
Ему надобен стал раствор.
И вот тянется башня высоко,
Стройная, как пальмовый ствол.
Творил он башню каждое лето.
Но до полнеба даже не достал.
Выше башня багдадского минарета:
Кирпич не выдержал — тонкий дом упал.
Старики сказали: „Ты глупец“.
Но упорствуя, он, в глупости своей,
Надел сияющий мудрости венец:
Во всём, касаемо растворов и кирпичей.
Послышался поток речей третьего. Как хрустальный бокал битый — голос его. Но голос годам подвластен, увы, так же как волос седине: лишь хной избежать обеленье главы.
У Якубова сына, известного, был ученик.
И в снов толковании оказался велик.
Однажды Милостливый его приветил:
Своей печатью отметил.
С тех пор Ученик Правдивого Юсуфа
Сны продает. Покупка всем доступна.
Кто жизнь ведет праведную, моста не страшится,
Тому сон прекрасный приснится.
А за сны плата проста:
На свободу пущенная птица.
Отпусти птицу из души на волю,
И Сны прекрасные наяву предстанут вскоре.
На небе пастух попрятал овец, а к пастве земной пришел отец. Караванщики отправились в путь предначертанный, а двое поскакали дорогой обветренной.
Они о той беседе мне рассказали, а я же взял, и поделился с вами».
В юрте пастуха, угнездившейся среди холмов широкой монгольской степи, воцарилась тишина. За белыми войлочными стенами, приветствуя приближение ночи, стрекотали какие-то равнокрылые, наверно, цикады. Издалека доносилось блеянье овец и басовитое бэканье баранов. Степь жила привычной, установившейся веками назад жизнью.
