— С промедола не танцевать хочется, с него спится хорошо, — заметил я, аккуратно присаживаясь рядом. — А как боли в ноге?
— Отвянь, зануда. Пока не напомнил, не болела, — старушка передёрнула замысловатым лабиринтом лицевых морщин. — Слышь, родной, иди дальше. Не досаждай старой женщине. Моё здоровье, что хочу, то и делаю. После восьмидесяти переломы вообще не заживают.
— Неправы вы, Ульяна Геннадьевна. Ох, неправы! Современная медицина…
— В звезду засунь свою медицину, — грубо оборвала пациентка, — и сам туда иди. На девятом десятке легче сдохнуть, чем подпрыгнуть. Ты, вон, лучше с Кариной беседуй, это она по тебе сохнет.
Нехорошо мне как-то. Неуютно и немного муторно.
Есть проблема, но я просто не представляю, как её решить. Моя обязанность лечить людей. Мне известно, что нужно сделать для победы над болезнью, но у меня нет способов убедить человека действовать себе во благо.
Карина Степановна — сложный случай. У неё одновременно болит и всё и ничего. Некоторым людям не стоит читать медицинские книги. Выхватив из контекста пару впечатляющих фраз, они воображают себя Авиценной или Парацельсом. Обычная глупость.
— Доктор, ну что же вы утром не заходили, у меня всё тело ломило, и в сердце простреливало!
— Операция была, срочная.
— Да, да, понимаю, а вот у меня вчера зубы ныли, я, когда их пальцами щупала, решила, что десна кровит. Скорее всего, наглоталась плохой крови. А может от этого сердце колоть?
На Карину Степановну уходит двадцать две минуты. Меньше нельзя, ибо её лечение и заключается в обстоятельном разговоре на тему бесценного здоровья. Антидепрессанты и позитивное общение, вот лекарство, которое ей необходимо в действительности. Всё остальное — обыкновенная старость. Да, времени тратится с избытком, но, тем не менее, результат имеется.
Нужно заскочить к Борьке, он ругается, когда я увлекаюсь работой и забываю о науке.
— Молодец, Андрейко, вовремя, ну, как самочувствие?
— Слушай, Борь, у меня делов выше крыши, давай сегодня без твоих тестов. Вечерние показатели снимешь и попросту удвоишь.
— А вот это ты глупость сморозил, — невозмутимо констатировал Борис, — я науку развиваю. Причём ту самую, которую ты для лечения используешь.
— Да понимаю я.
— Ну, а если понимаешь, то добро пожаловать на мои экзекуции. Терпи, для медицины надо.
На Борькины тесты убиваются драгоценные минуты. Надеюсь, что ничего страшного за это время не случится. Выходя из лаборатории, получил внезапный сигнал тревоги из приёмного отделения. Ребёнок кипятком на руку плеснул.
