Однако, с ее точки зрения, сравнительный анализ преимуществ был не настолько прост. Ее официальный шахматный рейтинг достиг было 2170, но после того как Шпигель начала встречаться с Джонатаном, он опустился ниже 2100. Она часто заговаривала о своем желании снова всерьез заняться шахматами, играть больше, поднять свой рейтинг. Умом она понимала, что стала счастливее, чем тогда, когда играла в шахматы постоянно, но все же она скучала по этим несчастливым, одержимым дням.
4. Дозированная неприятность
Работа Шпигель была, по сути, сложным актом поддержания равновесия. Она хотела помочь своим ученикам выстроить уверенность в себе, заставить их поверить в собственную способность одолевать более сильных соперников и брать себя в руки в невероятно сложной игре. Но особенности ее работы – и особенности ее личности – означали, что бóльшую часть времени она говорила своим ученикам, что и где они сделали неправильно. На самом деле, таков сюжет любого послеигрового шахматного анализа: ты думал, что здесь тебя посетила хорошая идея, но ты был не прав.
– Я постоянно с этим борюсь, – рассказывала она мне однажды, когда я сидел у нее на уроке. – Каждый день. Этот пункт лидирует в моем списке тревог как педагога. Я чувствую, что очень скверно веду себя с детьми. Порой меня это убивает, я прихожу домой, проигрываю про себя все, что сказала каждому ребенку, и думаю: «Что же я делаю? Я же врежу детям!»
После национального турнира 2010 года среди девочек (который IS 318 выиграла) Шпигель писала в своем блоге:
«Первые полтора дня прошли очень скверно. Я то и дело выходила из себя, разбирая каждую игру, и постоянно была ужасной сукой: говорила вещи типа «это совершенно неприемлемо!!!» одиннадцатилетним девчонкам – за то, что они «подвешивали» фигуры или не обдумывали ход. Я говорила детям удивительные гадости, в том числе: «Ты же умеешь считать до двух, правда? Тогда ты должна была это увидеть!» и «Если ты не будешь обращать на игру больше внимания, то тебе лучше бросить шахматы, потому что ты только зря тратишь наше общее время».
К концу третьего раунда я начала казаться себе сумасшедшей, рассыпающей оскорбления направо и налево, и была уже готова сдаться и нацепить на лицо маску притворной приятности. Но потом, в четвертом раунде, все мои девочки играли партии больше чем по часу – и начали играть хорошо.
И я по-настоящему убеждена, что именно поэтому мы выигрываем на девчачьих чемпионатах практически каждый год: большинство людей не станет говорить девочкам-подросткам (особенно когда они все вместе), что они ленивы и что качество их работы неприемлемо. А иногда детям необходимо слышать это, иначе у них не будет поводов расти над собой».
