— Ради блага всех нас, умоляю тебя, пойми, какое бы безумие ни владело тобой, я — не спасение от твоего недуга. Что бы ты ни вообразила о своих чувствах…
Луиза встала и сделала шаг к нему, у нее по щекам бежали слезы. Чарльз выставил вперед руку, запрещая приближаться к себе.
— Не подходи ко мне, Луиза. Тебе не кажется, что ты принесла уже достаточно боли, достаточно бед? Это приведет только к трагедии и…
Снова зазвонил телефон. Чарльз взял трубку. Он повернулся спиной.
— Наташа, да, дорогая. Прости… Да, я, наверное, был в туалете. Да, я сейчас собираюсь уходить. Я буду у тебя в течение получаса… Я тоже не могу дождаться. Готовься встречать меня, как всегда. Да, ты мне тоже нужна, очень. Ты не представляешь, как я соскучился по твоему дивному лицу. Да, и я тоже…
Когда он повернулся, кабинет был пуст.
Дэвид Ример помнил, как во время первых учебных полетов ему говорили, что восточного летчика всегда можно отличить от западного: восточный пилот летает, глядя прямо на приборную панель, тогда как западный стремится внимательно сосредоточиться на далеком горизонте. Ну, сегодня он определенно вел себя, как восточный летчик.
Не спасало положение и то, что его единственным пассажиром была Сьюзен. Вероятно потому, что после старта ранним утром она проспала большую часть пути до их первой дозаправки в Джексонвилле, сейчас, после взлета, она болтала не переставая. В какой-то степени он был рад, что она, похоже, не замечает густого тумана, окружавшего самолет, так как с увлечением произносила монолог о том, как Чарльз несчастлив на своем Уолл-стрите, и ее отец явно не проявляет к нему никакого интереса, Луиза все больше и больше прячется в свою раковину, Наташа и Чарли вопреки всему все больше и больше оказываются в центре внимания.
Хорошо слыша ее слова, Дэвид больше не вникал в их смысл. Он летел на большой высоте, выше инверсионных потоков, где холодный воздух покрывает туман и любые испарения, поднимающиеся с земли, но теперь туман начал резко подниматься, сгущаясь под самолетом и вокруг него, пока незаметно — с ним это уже однажды случилось — бежевая пелена, обозначавшая границу инверсионных потоков, не стала его горизонтом, тогда как земной горизонт затерялся в тусклом свете.
Дэвид обожал летать, и поэтому, собственно, он пришел в такой восторг, когда на прошлой неделе, в чудесный осенний день Сьюзен, находившаяся в сентиментальном настроении, что с ней бывало не часто, предложила, чтобы они только вдвоем полетели на Моут Кей отметить годовщину их свадьбы. Из Нью-Йорка они вылетели тоже в довольно погожий день. И до настоящего момента все шло превосходно.
