Прошедший год был самым неудачным для бизнеса из всех, что Бенедикт мог припомнить. Кажется, ни дня не проходило без новых проблем, очередных судебных разбирательств, еще одного назойливого представителя того или иного правительственного подкомитета, совавшего свой обычно дилетантский нос в дела «Тауэрс», и последнее, но отнюдь не менее важное, усиленное давление со стороны банков, направленное на сокращение их расходных счетов.
«Горькая пилюля убытков для крупного производителя медикаментов», — кричал в конце года заголовок «Уолл-стрит джорнал», предварявший статью, где перечислялись с излишней скрупулезностью бедствия «Тауэрс» в общем и целом.
Два сильнейших конкурента в области фармацевтики, наконец, пробили себе дорогу в косметический бизнес. Конечно, ему это не нравилось. Это значило ужесточение борьбы за то, чтобы удержать или найти нескольких воистину талантливых людей в безумном косметическом производстве, и усиление промышленного шпионажа, чтобы выяснить, чем именно занимаются, если занимаются, в лабораториях соперников, над чем еще не работали в исследовательском отделе «Луизы Тауэрс».
Что больше всего раздражало Бенедикта, так это неослабевающий, исключительный успех АК-3, лекарства от кожной сыпи и угрей фирмы «К. Эвери»; это средство теперь продавалось в аптеках по рецепту, и благодаря ему стоимость акций «Эвери» взлетела до небес. То обстоятельство, что он сам вложил в это деньги после ночной встречи с Одри Уолсон задолго до того, как Комиссия по контролю за качеством одобрила результаты клинических испытаний «Эвери», нисколько не улучшало настроения. На означенном капиталовложении он заработал уже несколько сотен тысяч долларов, но это ничего не значило.
Существовало два человека, которых он с наслаждением стер бы с лица земли, мрачно размышлял Бенедикт, когда, вернувшись после коротких новогодних каникул, проведенных на Моут Кей, он приехал в офис в первый рабочий день 1972 года. Одним из них был Ральф Нейдер, так называемый борец за права потребителей, которого многие его коллеги, руководившие другими отраслями промышленности, с той же радостью уничтожили бы. Вторым был Ян Фейнер.
Судя по сообщениям Одри, Фейнер стал ныне любимчиком Комиссии по контролю, который в их глазах был непогрешим. Его без конца славословили в деловой и специальной фармацевтической прессе, часто за то, к чему он не имел ни малейшего отношения. На страницах светской хроники его представляли как знаменитость, равно как и каждую девушку, с которой он появлялся более одного раза.
