Ян подозвал официанта, который приблизился к ним и наполнил опустевшие бокалы. Откинувшись на спинку удобного мягкого стула, он заметил, что Луиза расстроена. Он не рискнул бы поручиться, будто точно знает причину, но полагал, что его догадки верны. Невольно он затронул больную тему. Это казалось почти невероятным и тем не менее объясняло множество загадок, ставивших его в тупик, когда речь шла о компании «Луиза Тауэрс». Бенедикт не желал слишком успешного развития фирмы собственной жены. Если Тауэрс ревновал к нему, в то время глубоко не уверенному в себе, ничтожному, нищему и не игравшему никакой роли в жизни Луизы, может ли быть, что Тауэрс ревновал также и к своей жене?
Ян изгнал малейшие оттенки чувства из своего голоса, стараясь сохранить деловой тон, насколько это вообще было возможно в присутствии женщины, которой никогда не суждено узнать, как на самом деле он к ней относится.
— Как тебе, наверное, известно, сейчас фирма «Эвербах» собирается заняться косметическим бизнесом не только в Европе, но и в Соединенных Штатах. Мы провели исследование, из которого совершенно очевидно, что производство косметики имеет широкие перспективы. И это не детские игрушки. Мы просто вынуждены вложить большие средства в развитие этого направления. Я предложил купить компанию «Луиза Тауэрс», и проект получил одобрение моих боссов в Цюрихе. Договариваясь о цене, в качестве части мы хотели бы предложить десять процентов акций, контракт, возобновляемый через пять лет, и заработную плату для начала в размере трехсот тысяч долларов в год с гарантированным повышением не менее чем на десять процентов ежегодно, с предоставлением значительного расходного счета и недифференцированной пожизненной пенсии.
Его предложение было в высшей степени выгодным. Они оба понимали это, однако восхищение Яна лишь возросло, когда Луиза ничем не проявила своего отношения к сказанному. Как повезло Бенедикту Тауэрсу, снова подумал Ян. И не потому, что его жена была такой необыкновенной женщиной: она от природы обладала одним из самых важных достоинств императрицы красоты — загадочностью. Несмотря на неуклюжую, приземистую фигуру, мадам Рубинштейн умела производить впечатление таинственности — пока не открывала рот. Ян знал, в отличие от многих, что Луиза всегда владела этим даром, а за годы жизни с Бенедиктом Тауэрсом она научилась им пользоваться в совершенстве. В определенном смысле она походила на великую кинозвезду, стоявшую высоко на пьедестале, чтобы мир поклонялся и восхищался, но ее власть была гораздо больше. Одно милостивое, одобрительно слово из ее уст, и люди открывали кошельки и покупали, покупали любые чудодейственные средства, что бы она ни посоветовала.
