У Тарн перехватило дыхание. Она с трудом выговорила:
— Сюда идут. Какие-то люди. Вам надо встать.
Каз покачал головой:
— И не воспользоваться такой идеальной ситуацией? Ни за что. — Он посмотрел ей в лицо. Его глаза стали серьезными. — Тарн, моя хорошая, моя милая девочка, вы станете моей женой?
— Вы… вы сказали, что не будете меня торопить, — прошептала она.
— Я не решаюсь ждать, — заявил он. — Вы возникли ниоткуда, и я боюсь, что вы исчезнете в никуда.
— Нет, — ответила Тарн. — Я этого не сделаю. Но еще слишком рано, вы должны это понимать. Мы почти не знаем друг друга.
— Что я отчаянно стараюсь изменить, — возразил Каз. — Разве вы не замечаете? Дорогая, мы можем познакомиться ближе попутно. Но, мне кажется, я сразу понял, что вы — это она. Думаю, не стоит надеяться, что вы почувствовали то же самое. Но теперь, когда я нашел вас, Тарн, я не позволю вам уйти. Потому что я люблю вас и хочу, чтобы вы стали моей женой. Вы и только вы на всю жизнь.
— Я… Мне надо подумать, — с трудом выговорила Тарн. — Дайте мне время. Мы должны быть уверены…
Каз печально вздохнул:
— Дорогая, я уверен. Теперь мне необходимо убедить вас. Но я буду терпелив. Я даже не спрошу, любите ли вы меня. Не сейчас. — Он надел ей туфли. — Видите? Они подошли. Так что, Золушка, теперь вам не удастся меня прогнать.
— Вы можете считать себя принцем. — Тарн поднялась. Она старалась говорить спокойно, хотя ее мир только что перевернулся с ног на голову. — Но люди, которые гуляют со своей собакой, наверняка думают, что вы сбежали из сумасшедшего дома.
Каз повернулся к пожилой паре. Мужчина и женщина шли по берегу рука об руку, собака бежала впереди.
— Здравствуйте! — крикнул Каз. — Очень приятный день сегодня.
Мужчина недоверчиво посмотрел на небо:
— Кажется, лучшее, что он мог дать, уже позади. Горизонт в тучах. Скоро начнется дождь. Предательская тут погода в это время года.
«Предательская, — подумала Тарн. — Почему он употребил именно это слово?»
— Дорогая, вы дрожите, а наши куртки остались в машине. — Каз протянул ей свой свитер. — Наденьте.
И Тарн послушно надела его, хотя знала, что никакие шерстяные вещи не спасут ее от внутреннего холода.
«Боже, — размышляла она с отчаянием, — что я наделала? Хуже всего то, что я не уверена, что знаю себя. Это ужасно!»
