В общем, сомнений не осталось – это другой мир. Хотя, предсмертный бред полностью, тоже исключить нельзя. Ну и что, что бред затянулся? Говорят же, что перед смертью в голове пролетает вся жизнь. Ну и тут мне, может, предстоит жизнь прожить. А, что – умираю минуту, а субъективно все это растягивается на несколько десятков лет. Но, если так, то в чем разница – тот же, параллельный мир. В котором надо жить и как-то приспосабливаться. А как? Ох, ладно…. Как говаривал мой ротный – война план покажет. Спать надо идти.
Туробой проводил до двери в мою горницу и на прощание похлопал по спине: мол, не боись – все хорошо будет. Ну, хорошо, так хорошо. Я улегся в кровать, глубоко вздохнул и… заснул.
Следующие два дня, оставшиеся до испытаний, я болтался по городку и ближайшим окрестностям. В сопровождении своего телохранителя, естественно. Городок, как уже говорилось, был удивительно красив. Особенно замечательно он смотрелся снизу с дороги, от того самого священного колодца. Самую вершину холма – центр города, занимал храм посланца богов. Получается мой. Был он, как и все строения, бревенчатым, стоящем на каменном фундаменте. Высотой аж в четыре уровня, если считать каменный цоколь, в котором находились кладовые и подсобные помещения. Первый этаж был собственно храмом, состоящим из зала с шестью деревянными резными колоннами и алтарным камнем, тоже покрытым затейливой резьбой. Площадь храмового зала составляла квадратов пятьдесят. Второй этаж был жилым. Площадью поменьше. Здесь постоянно проживали двенадцать жриц, одной из которых была Валька-Волеслава. Или теперь ее называть просто Волеславой? В этом курятнике она была главной. Здесь же поселили и меня. М-да, всегда мечтал пожить в женском монастыре. Ну и самый верхний, третий этажик был совсем маленьким. Вернее, это была круглая изящная башенка, где главная жрица беседовала с богами. Вход всем остальным туда был строго воспрещен. Даже мне. Догадались почему? Ну, понятно – я же еще не прошел испытаний на истинность.
От храма ярусами спускались дома. Очень все это смотрелось живописно. Сам холм с задней, по отношению к храму стороны, имел обрывистый склон. Видимо, река, протекающая у его подошвы, когда-то имела немного другое русло и цепляла склон холма, основательно его подмыв. В итоге образовалась здоровая выемка, обрушившая часть склона и образовавшая обрыв метров семьдесят высотой. Стенка обрыва белела обнаженным известняком. Громадные обломки того же известняка лежали на дне этой выемки. Близко к краю этой пропасти я подойти не решился – с детства боюсь высоты.
