Около полугода Гита с победным видом расхаживала по больнице, пока ее не вызвали в отдел кадров и не сообщили вполне вежливо, что ей придется оставить работу ввиду сокращения штатов. Гита не рассердилась, не обиделась. Впрочем, у нее уже другое было на уме: как и Борис, она стосковалась по родным местам.
— Прямо тебе скажу, Борка, — заявила она однажды своему мужу, — надоело мне здесь… Уедем! Нет людей культурнее, чем в нашем краю! Совсем тут одичаешь с этими помаками… Да и соскучилась я о наших. Съезжу, посмотрю, что там делается.
Борис молчал.
— Ты не согласен?
— Согласен, только надо обдумать.
— О чем тут думать?
— Все-таки.
— Понимаю! Ты опять меня ревнуешь! Прости, пожалуйста, но сейчас я тебе не подчинюсь. Довольно! Поступлю так, как я хочу. Ясно тебе?
— Я не сказал тебе ничего обидного.
— Еще бы. Остается только назвать меня развратницей…
Борис молчал.
— Развратница, да?
Борис все молчал.
— Хорошо. Спасибо! Развратница, значит. Благодарю тебя!
Гита выбежала и с такой силой захлопнула за собой дверь, что вылетело оконное стекло и вдребезги разбилось у ног Бориса. Он долго стоял посреди комнаты в каком-то оцепенении. Почему он не догнал ее? Почему не схватил за горло и не удушил? Что еще связывает его с ней? Гибкий стан? Нежные губы? Или необузданная страсть?.. Детей нет, она упорно не хочет их иметь, желая пользоваться свободой, пока молода. Что же тогда связывает его с ней? Ревность, может быть? Честолюбие? Или желание казаться счастливым мужем красивой жены? Но не обманывает ли он сам себя? Зачем ему эта видимость счастья?
…Думы, думы! Одна страшнее другой! Он ворочался и никак не мог успокоиться. Необходимо найти ее сегодня же и выяснить, что у нее с Филиппом Славковым! С этим типом!..
Ярость вновь овладела Борисом, как только он вспомнил о бывшем любовнике Гиты! Закричать хотелось!
Подгоняемый сомнениями и тревогами, он встал, быстро привел себя в порядок и решил опять пойти в город на розыски Гиты. В крайнем случае он побывает у Славкова и покончит с этим раз и навсегда.
В тот самый момент, когда он собрался выйти, дверь широко распахнулась, и на пороге остановилась Гита. На ней было платье, купленное перед отъездом из Рудозема. Глаза ее горели, на губах трепетала веселая улыбка. И сердце его, как всегда, мгновенно смягчилось. Ярость отступила, ушла внутрь, исчезла, растопилась, как воск.
— Борка! Милый Борка! Как я ждала тебя!
Она бросилась ему на шею, уронила голову на плечо и зарыдала от счастья, словно не виделась с ним долгие годы.
