— Получай, шкура, — приговаривал Борис. — Будешь знать, как саботаж на фабрике устраивать. Люди работают, а ты по корчмам таскаешься! Заговорщик!
Гатю прикрывал локтями свое окровавленное лицо.
— В тюрьму тебя вместе с твоим сыном, — не унимался Борис, — и никакой пощады фашистам, а ты же первый фашист!
Но тут Геннадий прервал его, сказав, что вместо речей, надо дать еще пинок-другой, и хватит с него.
Все усилия были употреблены на то, чтобы наилучшим образом подготовить выступления в суде. Не забыли и Аспаруха Беглишки. Как-то вечером Борис пришел к нему на мансарду поговорить с глазу на глаз. На всякий случай в садике его ждал Геннадий. Если Аспарух начнет отвиливать и хитрить, Борис свистнет в окно, и приятель в два счета окажется в мансарде.
Однако Аспарух согласился на все предложения, помощь Геннадия не потребовалась.
— Да, — заявил Аспарух. — Я скажу правду, как бы горька она ни была. Только, ради бога, будь благоразумен. До меня доходят слухи, что ты налево и направо распространяешь разные небылицы, из которых люди делают политические выводы. Обозвал Гатю фашистом.
— Что же он такое, этот Гатю, если не фашист? — возмутился Борис.
— Извини меня, но в свое время ты сам устроил его на «Балканскую звезду».
— Я его устроил, я и уволю.
Аспарух недоумевающе пожал плечами.
— Думаешь, не смогу? Смогу, и я это сделаю! Даже на виселицу могу отправить за его подлости!
Беглишки промолчал.
Уже с лестницы Борис добавил сердито:
— Суд назначен на тринадцатое, смотри не улизни опять в Софию!
И стал не спеша спускаться. Беглишки со страхом следил за ним сверху и думал: «Какая фатальная личность! Опутал меня своими сетями — не вырваться… И это роковое число! Неизбежно увязну… Неужели нельзя передвинуть на пятнадцатое? Так было бы спокойней и лучше!..» Он еще долго стоял на площадке, глядя вниз, словно в какой-то колодец.
Борис мрачно шагал вразвалку, чуждый тревогам «паршивой интеллигенции», которую опять ненавидел.
У выхода на аллею его ждал Геннадий.
— Ну что, обещал?
— Обещал.
Они шли молча, а из окошка мансарды за ними взволнованно наблюдал Беглишки, пока они не скрылись из виду.
