Окруженный со всех сторон беспощадными кораблями сопровождения, скиталец происходил из легенд и мифов. Возможно, когда-то он был боевой баржей, но никто не смог уничтожить сопутствующий ему флот и приблизиться достаточно близко, чтобы точно установить, что это такое и кому принадлежит. Он не отвечал на приветствия. Как только к нему для расследования направлялся флот, возникали необъяснимые варп-шторма и корабль исчезал. В лучшем случае, он оставался видимым пять часов, чего едва хватало, чтобы просто зарегистрировать его присутствие. Однако за ним неминуемо следовал Хаос вместе со своими спутниками: безумием, разложением и смертью.
За долгие годы корабль заслужил себе имя — «Проклятая вечность». Многие не придавали ему значения, считали всего лишь выдумкой, которую рассказывали шепотом работающие на нижних уровнях матросы и которой ради забавы делились друг с другом младшие офицеры. Ветераны космоса находили в этом мало смешного. Они знали, что проще всего отмахнуться от зла варпа.
Корабль-призрак. Его спектральное эхо затерялось в волнах. Предания гласили, что, возможно, его населяют призраки бывших членов экипажа, скованные в вечной пытке. А может быть, его пустые палубы населяли обольстительные сирены Губительных Сил, ожидающие момента, чтобы завлечь невинную жертву и обречь ее на самую постыдную смерть.
Что бы ни находилось на борту, оно было порождением варпа. В этом сходились все истории. Внутри извращенного корпуса скрывалось что-то или кто-то большой важности, что подтверждало наличие эскорта. Но это был не тот приз, на который хватило бы духу покуситься простым смертным.
Прошло сто лет с момента последнего обнаружения этого флота. Сто лет, в течение которых у истории о его происхождении было время развиться и исказиться, пока она не стала тем, чем не являлась. Она стала легендой. Она стала мифом. Расшифрованные записи о битве столетней давности никогда не подтверждались. Считалось, что никто в действительности не узнает о смертях в Баланоре.
В последние несколько десятилетий одинокий корабль стал появляться все чаще и чаще и, тем не менее, его всегда замечали мельком, этакой вспышкой, образом чего-то, что могло быть боевой баржей, а могло и не быть. Описания корабля ни разу не наводили на мысль о физической необычности. Он был таким же, как и любой другой корабль, несмотря на окружавшие его легенды. Никто не сообщал о внешних знаках принадлежности, а общее состояние корабля по большой части оставалось неизвестным.
