В вагоне Мария чувствовала, что ей будет жаль расстаться с товарищем через несколько часов. Она уже так привыкла к его присутствию, его манерам. Почему она должна работать не с ним?
После горьких утренних прощаний это новое расставание будет дня нее тоже болезненным. Рамуш сказал ей, что только проводит ее, а работать она будет с другим товарищем.
— И я никогда больше тебя не увижу? — спросила Мария. Рамуш рассмеялся в ответ и сказал, что они увидятся еще много раз. Мария, немного смутившись, стала вызывать в памяти образ Афонсу. Но Афонсу, меланхоличный, всегда почтительный, ребячливый, с вечно спадающей на лоб прядью волос, казался ей сейчас очень далеким. Его заслонил человек, сидящий напротив. Смуглый, сильный, веселый. Каким будет другой? Вдруг это Важ? В нее закрался страх при мысли, что ей случится работать с таким сухим человеком, как он.
Старичок в углу купе хрипло закашлял.
— Хочешь спать? — спросил Рамуш.
— Да…
— Садись сюда, — сказал Рамуш, указывая место рядом с собой. — Прислонись к плечу и поспи.
Мария послушалась, прикорнула рядом на скамье, спиной к нему и накрыла ноги жакетом. Старик снова закашлял. Поезд остановился и долго стоял, издалека доносилось шипение паровоза, спускающего пары. Потом поезд начал набирать ход. Уставшая от событий дня, вагонной тряски, Мария впала в забытье, ни о чем не думала и не вспоминала. На глухом полустанке старик вышел. Они остались вдвоем, полумрак купе убаюкивал ее. Сколько раз в полудреме она устраивалась поудобнее, прижимаясь теснее к Рамушу! Он положил подбородок на ее голову, и она не воспротивилась.
— Спишь? — шепнул Рамуш.
— Что?
Рамуш отпустил руку, лежавшую на плече, и повернул ее лицо к себе. Мария не сделала никакого движения, чтобы остановить его. Внезапно его красивое лицо оказалось совсем близко, и даже в полутьме ее поразило что-то незнакомое, влекущее и властное. Вдруг, будто услышав чей-то приказ, она высвободилась и отстранилась. Рамуш попытался удержать ее, но Мария резким движением сбросила его руку:
— В чем дело?
Сидя рядом, они несколько секунд смотрели друг на друга. Потом она встала, перешла на прежнее место напротив и устроилась на скамейке. Рамуш не проронил ни слова. Он скрестил руки, откинул голову к стенке, закрыл глаза, казалось, что он спит, покачиваясь в такт вагону.
