— Что-нибудь продавать туда едете? — спросил он, в свою очередь.
— Нет, не продавать, — ответил незнакомец, вновь вытирая лицо и шею.
Несколько минут толстяк молчал. Казалось, он колебался. С большим любопытством рассматривал он платок, кожаный портфель и промокший костюм велосипедиста. Затем бросил взгляд на затопленную дорогу и моросящий дождь.
— Вы не здешний?
— Нет. — И добавил, энергично притопывая, чтобы не замерзнуть: — Вчера никто бы и не подумал, что сегодня будет такая погода.
— Можно было догадаться, — сказал толстяк. — Дождь пошел вечером и лил всю ночь.
Смысл этих слов был понятен. Они означали: «Не хочешь говорить, зачем ты вылез в такую погоду, не надо, но не принимай меня за дурака». И велосипедист подумал тогда, что не стоило заходить под навес.
— Такой дождь может повредить урожаю.
— Ничему он не повредит, — отозвался толстяк раздраженно, — без дождя было бы хуже. Сразу видно, что вы не деревенский. Вы, наверно, путешествуете.
— Да нет, не путешествую, — ответил незнакомец. — Холодно что-то, — прибавил он, потирая руки.
— Еще бы, под таким-то ливнем, — сказал толстяк.
— Дорога на Вали да Эгуа проходит здесь?
Ни поза, ни выражение лица толстяка не изменились, но в раздраженных, покрасневших глазах промелькнуло неудовлетворенное любопытство.
— Откуда мне знать, где это? — проворчал он.
Незнакомец резко повернулся к толстяку. Тот испуганно отступил, словно боясь нападения. Однако незнакомец не спеша заправил мокрые брюки в носки, надел берет, поднял воротник, взял велосипед и вышел на дорогу.
— Что ж, до свидания.
— С богом, — раздался из-под навеса раздраженный голос.
Ветер стих, дождь лил уже не так сильно, но велосипедист продвигался с трудом по размытой и полной рытвин дороге. Велосипедист вспомнил, что ему сказали: «Выйдешь на станции, спроси любого, тебе скажут». Он не мог поехать поездом, но на станцию следовало бы заглянуть. Решив никого ни о чем не спрашивать, он направился туда.
Станция находилась близ тихого заболоченного пруда и, так же как деревня, оказалась безлюдной. Ни одной души во дворе, в багажном отделении, кассе, на перроне. Тишина. В конце перрона незнакомец обернулся и неожиданно столкнулся с железнодорожником в нанковых штанах и грязной форменной тужурке. Тот стоял у часов и рассеянно смотрел на линию.
Он спокойно ответил:
— Зе Кавалинью должен быть в лавке, он вам скажет. Он здешний. — И, глядя на дождь, добавил: — Ну и штучка этот Кавалинью. — Вынул из кармана жестянку с табаком, закурил и предложил: — Хотите?
