Векиль самъ ему много жаловался на англійскаго консула и спрашивалъ:
— Безумный онъ человѣкъ должно быть и очень грубый? Политики никакой не знаетъ, кажется?
Отецъ смѣясь сознавался намъ, что онъ векилю польстилъ и о своемъ спасителѣ отозвался безъ особыхъ похвалъ:
— Больной человѣкъ, — сказалъ онъ и благодарилъ векиля.
Затрудненіе процесса нашего состояло въ томъ, что признать отецъ этого долга небывалаго не могъ. А тиджаретъ два раза уже возобновлялъ дѣло это и оба раза находилъ средства рѣшать его въ пользу Петраки-бея Стояновича. Въ Константинополѣ Стояновичъ тоже былъ силенъ, а греческое посольство слабо. Проценты между тѣмъ все росли и росли въ счетахъ Петраки, и мы могли, наконецъ, если дѣло протянется еще долго и все-таки рѣшится не въ нашу пользу, потерять почти все наше состояніе. Были минуты, въ которыя отецъ готовъ былъ уже и на соглашеніе; но двоюродный братъ моей матери Діамантидисъ отговорилъ его. Прошли слухи, что въ Тульчѣ откроютъ скоро русское консульство. «Тогда, совѣтовалъ ему дядя Діамантидисъ, постарайся перевести какимъ-либо изворотомъ весь этотъ процессъ на имя кого-нибудь изъ русскихъ подданныхъ на Дунаѣ или самъ съѣзди въ Кишиневъ и возьми себѣ тамъ русскій паспортъ. Русскіе защитить сумѣютъ. А Вальтеръ Гей хорошъ, когда бить надо, на тяжбы же, самъ ты знаешь, какъ онъ безтолковъ и неспособенъ».
Послушался отецъ совѣта дяди и отложилъ мысль объ уступкѣ и соглашеніи.
Исторія г. Вальтера Гея, разумѣется, всѣхъ насъ поразвеселила, мы ей весь вечеръ смѣялись; но болѣзнь глазъ отцовскихъ и тяжба эта не только старшихъ огорчали, они и меня страшили; особенно когда отецъ говорилъ: «Я прежде не хвалилъ нашъ загорскій обычай рано жениться; а теперь завидую тѣмъ, которые женились почти дѣтьми. Если бъ я женился не поздно, Одиссею было бы теперь не шестнадцать лѣтъ, а двадцать и болѣе лѣтъ. И онъ могъ бы уже помогать мнѣ, могъ бы на чужбину поѣхать, а я бы здѣсь отдохнулъ, наконецъ, во святой тишинѣ и ѣлъ бы кривой-слѣпой старикъ свой домашній хлѣбъ.
Очень страшно мнѣ становилось думать о чужбинѣ и о борьбѣ со злыми и хитрыми чужими людьми.
«Если отцу тяжело, думалъ я, что́ же я, безсмысленный и стыдливый, и неопытный, что́ жъ я съ ними, съ этими хитрыми людьми сдѣлать могу?.. Нѣтъ! лучше бы такъ, какъ Несториди учитель совѣтуетъ — дальше Янины мнѣ не ѣздить и взять бы здѣсь за себя какую-нибудь красивую, добрую и богатую архонтскую дочку, красную архонтопулу
