Событія послѣднихъ дней, исторія чауша и помощь, которую отецъ оказалъ консульству въ конакѣ, еще болѣе укрѣпили въ немъ желаніе стать русскимъ драгоманомъ. Онъ уже мечталъ продать свой тульчинскій домъ и магазины, передать всѣ торговыя дѣла на Дунаѣ дядѣ или вовсе оставить ихъ, нанять квартиру въ Янинѣ, перевезти сюда мать и бабушку Евге́нку изъ села и предпринять какіе-нибудь обороты въ самомъ Эпирѣ или развѣ-развѣ въ сосѣдней хлѣбородной Ѳессаліи. Пусть ищутъ его оба Стояновичи, Петраки и Марко-бей! Въ Тульчѣ у него нѣтъ русскаго консула, а только греческій. Здѣсь у него будутъ и греческій консулъ на защиту подданнаго свободной Эллады, и русскій, на поддержку своего драгомана; вмѣстѣ они будутъ всесильны. Въ Тульчѣ предсѣдатель тиджарета, болгаринъ Марко-бей Стояновичъ, личный врагъ и родной братъ противной тяжущейся стороны; здѣсь у него предсѣдателемъ того же торговаго суда загорецъ, товарищъ дѣтства и другъ, хитрый, умный Чувалиди! Пустъ попробуютъ отсюда вытребовать его на Дунай, если онъ будетъ драгоманомъ! Пусть назначаетъ Петраки Стояновичъ себѣ въ Янинѣ эпитропа, повѣреннаго, кого хочетъ и какъ знаетъ!.. Пусть его судятъ съ нимъ здѣсь!..
Отецъ отъ этихъ мыслей очень повеселѣлъ было за послѣдніе дни. Шутилъ со мной, съ Гайдушей, съ докторомъ, написалъ матери длинное и радостное письмо и все повторялъ: «Эта бѣдняга старая, мать чауша, счастье мнѣ принесла въ дѣлахъ. Если я буду драгоманомъ, сдѣлаю ей подарокъ. Одиссей, скажи мнѣ, что́ подарить приличнѣе турчанкѣ? Скажи, что́ мнѣ ей подарить?»
Письмо дяди разстроило всю эту радость. Надо ѣхать скорѣе въ Тульчу. Денегъ мало, сынъ не устроенъ, погода вдругъ началась зимняя, дождливая; глаза болѣли, съ семьей не простился, драгоманомъ еще не признанъ! Быть можетъ надо будетъ на Дунаѣ или въ Константинополѣ дать что-нибудь не малое тому или другому лицу. Соперникъ болгаринъ такъ вліятеленъ, такъ богатъ и такъ ловокъ! Быть можетъ даже придется уступить и помириться на половинѣ, заплатить хоть часть небывалаго долга. Что́ теперь дѣлать? что́ предпринять? гдѣ деньги на дорогу занять? кто дастъ? Домъ заложить янинскій или загорскую землю бабушки? Боже! неужели и до этого дойти послѣ столькихъ работъ, трудовъ многолѣтнихъ, лишеній и одиночества на чужбинѣ, вдалекѣ отъ дорогой и доброй жены, отъ дома, отъ родины, отъ сына единственнаго?
— Погибель моя! дитя мое, погибель моя! — говорилъ бѣдный отецъ и, облокотившись на столъ, плакалъ.
