Отецъ сказалъ, что зайдетъ только на минуту въ австрійское консульство.
Я былъ очень огорченъ, не зная, возьмутъ ли меня на островъ или нѣтъ; но, къ счастію, докторъ, уходя, вдругъ остановился, позвалъ опять отца и съ улыбкой, разсматривая меня въ лорнетъ, сказалъ:
— И сына, и сына, и сьна единороднаго привези!
Добрый человѣкъ докторъ! Истинно доброй души!
Видѣться съ австрійскимъ консуломъ отецъ мой не слишкомъ заботился. Онъ имѣлъ мало вліянія на дѣла. И потому мы были очень рады, что его не было дома. Отецъ велѣлъ мнѣ латинскими буквами написать на бумажкѣ нашу фамилію (такъ какъ карточекъ визитныхъ мы, конечно, не употребляли) и просилъ кавассовъ убѣдительно не забыть сказать г. Ашенбрехеру, что Георгій Полихроніадесъ, загорецъ и греческій подданный, приходилъ засвидѣтельствовать ему свое почтеніе.
Пока отецъ говорилъ съ кавассами, я взглянулъ вокругъ себя и замѣтилъ, что это консульство было какъ будто хуже и бѣднѣе всѣхъ. Прихожая была довольно тѣсна; на внутреннемъ дворѣ висѣло и сушилось бѣлье, — все на виду, какъ у простыхъ людей. Кавассы были одѣты бѣднѣе, чѣмъ у англичанина и француза; наверху ужасно шумѣли и кричали дѣти; изъ кухни пахло жаренымъ. Надъ лѣстницей на минуту показалась и сама мадамъ Ашенбрехеръ. Она была очень просто одѣта, беременна и держала на рукахъ маленькаго сына; за ней съ топотомъ, визгомъ и крикомъ бѣжало еще трое дѣтей… Лицомъ она была моложава и пріятна. Увидавъ насъ, она покраснѣла и скрылась, а дѣти побѣжали опять съ визгомъ за ней.
Оттуда мы пошли въ русское консульство.
Г. Благовъ нанималъ огромный и прекрасный домъ одного турецкаго бея. На обширномъ зеленомъ дворѣ, окруженный высокою толстою и древнею стѣной, по которой какъ бы деревьями разрастался темный и величественный плющъ, этотъ домъ показался мнѣ царскимъ жилищемъ. Широкая новая галлерея, вся въ стеклахъ, два изящныхъ выступа съ комнатами по бокамъ, лѣстница каменная, просторная, на верхній этажъ; мраморными плитами выложенныя нижнія стѣны… За домомъ садъ хорошій.
Внутри было еще лучше; на этотъ разъ мнѣ пришлось видѣть только канцелярію, въ которой, несмотря на праздничный день, занимался г. Бакѣевъ спѣшными дѣлами.
Увидавъ насъ, г. Бакѣевъ всталъ, пожалъ руку отцу, ласково поклонился мнѣ и предложилъ намъ сѣсть.
Отецъ спросилъ у него, доволенъ ли онъ тѣми статистическими свѣдѣніями, которыя онъ составилъ въ Загорахъ по желанію г. Благова?
— Свѣдѣнія? — спросилъ г. Бакѣевъ, какъ бы разсѣянно. — Извините, я не понимаю. Вы знаете, такое обиліе дѣлъ.
