На него дохнул ветерок. И тут же воздух успокоился. Будто мертвая ночь пыталась вернуться к жизни, но сподобилась лишь на один выход. Клочок мятой бумаги, поднятый с места этим порывом ветра, зашуршал, скользя по мостовой, остановился, уткнувшись в его правую ногу.
Еще порыв.
Бумажку унесло.
И вновь ночь замерла.
Что-то, однако, происходило. Френк чувствовал, что источник этих дуновений ветра опасен, чреват смертельной угрозой.
Почему-то возникло ощущение, что вот-вот его раздавит что-то огромное, невероятно тяжелое. Он вскинул глаза к небу, чистому, без единого облачка, сверкающему звездами. Если что-то и опускалось на него, то недоступное глазу.
Ночь опять выдохнула. Уже сильнее. Резко и влажно.
Он был в кроссовках, белых высоких носках, джинсах и синей, в клетку, рубашке с длинными рукавами. Без пиджака, который ему бы не помешал. Впрочем, ночь выдалась не холодной, разве что прохладной. Холод шел изнутри, вместе с леденящим страхом, вот он и дрожал, зажатый между прохладной лаской ночного воздуха и этим внутренним холодом.
Порыв ветра стих.
В какой уж раз ночь замерла.
Убежденный, что нужно выбираться отсюда, и побыстрей, Френк оттолкнулся от мусорного контейнера. Пошатываясь, двинулся по проулку, все дальше уходя от уличного фонаря в более глубокую тень, не имея какой-либо конкретной цели, движимый чувством, что здесь ему оставаться нельзя, а безопасность, если он мог ее где-то найти, следовало искать в другом месте.
Ветер поднялся снова и на этот раз принес с собой странный, едва слышный свист, будто где-то далеко заиграли на сделанной из кости флейте.
Пройдя несколько шагов, Френк почувствовал себя более уверенно, глаза привыкли к темноте, он оказался между двумя железными решетчатыми воротами под оштукатуренными арками, справа и слева от себя.
Он попытался открыть левые ворота. Замка не было, их удерживал только засов. Петли заскрипели, заставив Френка дернуться. Оставалось лишь надеяться, что звук этот его преследователь не услышал.
К этому моменту, пусть Френк и не видел никакого врага, у него более не оставалось сомнений в том, что за ним кто-то гонится. Он знал это наверняка, как заяц знает, что на поле появилась лиса.
Ветер дул ему в спину, в ушах стоял тот самый, на одной ноте, свист, который издавала невидимая флейта. Свист этот пронзал его насквозь. Усиливал страх.
За черными железными воротами, в окаймлении папоротников и кустов, между двумя двухэтажными жилыми домами, тянулась пешеходная дорожка. Она вывела Френка в прямоугольный двор, освещенный тусклыми лампами. Двери квартир первого этажа выходили в крытую галерею, двери квартир на втором этаже — на балкон, тоже крытый, с железными прутьями ограждения. Темные окна смотрели на полоску травы, клумбы азалий и гортензий, несколько пальм.
