Он ушел. За ним и я, стараясь не оборачиваться.
Помню, выбежал на улицу Монблан. Множество людей стояло по обеим ее сторонам. Причем, несмотря на это множество, нигде, к моему изумлению, не было полиции.
Я ловко смешался с толпой, сильно пригнувшись, – я очень высокий.
В толпе узнал – ждут великого Гарибальди. Сначала проехали его вещи. Потом два воза – местные крестьяне что-то везли в город… Попробовали бы они это сделать у нас во время такого события… И вот показалась его коляска. Он был в широкополой шляпе, красной рубахе и мексиканском пончо. Со всех сторон аплодировали… Он размахивал шляпой, ветер обнажил лысину героя.
Рядом какая-то девушка, одетая весьма скромно, радостно отбивала ладони… Она была стройна и, возможно, хороша. Я не преминул заглянуть в ее лицо. Она обернулась. Я узнал это простенькое личико:
– Боже мой, Аня Сниткина!
Я беспричинно обрадовался ей, а она – мне.
– Что вы тут делаете, сударь?
– Я поступаю в университет… Тетушка заставила.
А вы?
– Я… я просто слоняюсь по городу, чтобы не мешать мужу работать.
– Дорогая Аня, вы вышли замуж!
Она сделала паузу и сказала торжественно:
– Федор Михайлович Достоевский сделал мне предложение, и я его приняла. У нас что-то вроде свадебного путешествия.
Я обомлел. Вот так штука! В одну секунду я стал… пусть дальним, но родственником знаменитого и любимого мною писателя…
Мы зашли в кондитерскую. Помню, она попросила завернуть ей «тортик» – пугающе огромный торт, полный крема и фруктов.
После чего сели за столик выпить кофей.
– Муж говорит, что я ужасно одета… хуже всех. Это так?
– Нет-нет, вы очень милы.
– И вы были не прочь за мной приволокнуться? Сознайтесь, я заметила!
Она была трогательно кокетлива.
Я одобрительно засмеялся. Она вздохнула:
– Да нет, я сама знаю, что одета плохо. Но у нас так мало этих франков… Вчера Федя даже заложил пальто и часы… Но сегодня, слава Богу, пришли деньги, и мы все выкупили… Здесь ему хорошо… И болезнь его редко мучит. Коли увидите… – она назвала несколько имен наших родственников, – расскажите им, что я добилась своего счастья… Это такое счастье… несмотря ни на что!
И Анна Григорьевна обрушила на меня, весьма мало ей знакомого, все подробности своего бракосочетания! Как я понял потом, она копировала (это бывает в счастливых семьях) главную привычку мужа – ошеломлявшую откровенность с малознакомыми людьми.
Я чтил Федора Михайловича и потому после, в гостинице, записал все аккуратно в дневник… Теперь, когда Достоевский признан великим писателем, я рад что, уничтожая дневник в дни революции, не посмел сжечь эту запись…
