Остановив движение колонны, инспектор, сверяясь с бумагами, назвал фамилии заключённых и номера корпусов, куда они должны пройти для распределения по камерам. Мне досталась семёрка. По узкой металлической лестнице я поднялся до корпуса с закреплённой на локальной решётке подобно дорожному знаку цифре 7. Вход на корпус находился на третьей галерее, рядом с входом стояла корпусная (наполовину застеклённый квадратный деревянный ларёк) — место постоянной дислокации сотрудников на корпусе. Очередной стакан для зэков — большая стальная клетка — уместно смотрелся бы и в зоопарке.
Скоро я услышал свою фамилию. Её произнёс вышедший из корпусной полноватый парень лет двадцати восьми с погонами старшего лейтенанта и нашивкой министерства юстиции на новеньком камуфляже. Это был крестовский оперативник Дмитрий Стебенёв в дальнейшем ещё около года проводивший мою разработку в стенах СИЗО № 1. Хотя ранее мы никогда не встречались, он встретил меня как старого, но не очень доброго знакомого, с первых слов показал большую осведомлённость об обстоятельствах уголовного дела и моей роли в скинхэд-движении. Он же открыл свой источник информации, сказал, что день назад встречался с оперативником 18 «антиэкстремистского» отдела управления по борьбе с организованной преступностью Георгием Владимировичем Бойко бывшим моим злым демоном-преследователем в течение многих лет; о нём я неизбежно должен буду ещё не раз написать ниже. В конце ни к чему не обязывающего разговора Стебенёв сообщил мне номер камеры, куда я должен сейчас проследовать и откровенно улыбнулся. Я хорошо помнил, как начальник 18 отдела УБОП угрожал мне в случае ареста камерой с кавказцами и ничуть не сомневался в реальности его угроз. Однако особого страха я почему-то не почувствовал и спокойно собирался принять все уготованные мне государственной системой испытания.
Инспектор открыл дверь камеры 758, и я вошёл вовнутрь. На нижней полке трёхъярусной кровати сидели два здоровенных смуглых кавказца, на верхах я увидел ещё несколько нерусских лиц.
Вот уже почти месяц как я живу в камере 758. Стоит священный месяц рамадан и оказавшиеся верными мусульманами кавказцы (на деле один из сокамерников выходец из Таджикистана, другие — уроженцы Северного Кавказа) в течение каждого дня (пока солнце стоит над землёй) постятся, ничего не едят, а когда на город опускается ночь, быстро покидают свои спальные места и торопливо утоляют голод. Занимающий неофициальное положение старшего камеры ингуш Ахмед вечерами надевает смешную, наподобие турецкой, но только чёрного цвета шапочку с кистью, торжественно достаёт из висящего на решётке у окна пакета Коран, берёт его в левую руку, и правой рукой перебирая молитвенные чётки, с явным трепетом в голосе читает по-русски и вслух священные суры главной книги ислама. Ахмед говорит, что истинные последователи пророка (благословенно имя его!) в месяц рамадан должны ежедневно не менее часа читать Коран и вообще стараться вести как можно более праведный образ жизни. Поэтому ранее курившие Кабардинец и таджик перед рамаданом решили отказаться от этой дурной привычки. А когда я в передаче получил два килограмма сделанной из свинины колбасы, утомлённые постом правоверные даже старались на неё и не смотреть.
