В комиссии был адмирал, Н. (его имя, как и настоящее имя К., не должно разглашаться ещё по крайней мере 67 лет), допущенный к решению актуальных проблем за счет старых заслуг, другой причины я не вижу, — Монголия настолько сухопутная страна, что сухопутнее стран не бывает. Услыхав знакомое слово «авианосец», Н. оживился, настоял на том, чтобы профессора выслушали до конца, и в дальнейшем приложил все усилия, чтобы изобретение было принято на вооружение. Отдельная история, как ему удалось уговорить скептически настроенных пехотных генералов, однако в конце концов бронеаэродромы были всё-таки внедрены в производство. Надо сказать, заслуженный адмирал не ошибся — в итоге именно с помощью авианосцев на колесах мы и выиграли эту войну. Большинством бронеаэродромов по настоянию адмирала Н. командовали морские офицеры (знаменитый «капитанский призыв», я об этом еще расскажу). Бронеаэродромы могли развивать скорость до 150 км/ч, тральщиками они взрывали все мины в радиусе 50 метров, доставляли самолеты в любое место пустыни, и обеспечивали им взлет и посадку. Монголы лишились своего единственного преимущества, и вскоре война закончилась нашей полной и безоговорочной победой.
По вечерам в капитанской каюте горел свет. Капитан запрещал зажигать свет после наступления темноты, а у самого-то в каюте горел! Иллюминаторы были плотно прикрыты занавесками, однако тоненький лучик все же пробивался.
В капитанской каюте собирались, помимо самого капитана: Галя, Маша, иногда штурман и радист. Кок Афанасий приносил корабельной элите угощение, и оставался до утра сам. За дверью слышалась музыка, топот неуклюжих ног и женский смех. Матросы поначалу подкрадывались к двери и подслушивали, но, поскольку внутри всегда происходило одно и то же, скоро перестали подкрадываться и подслушивать.
Алеша с механиком Дэном сидели на палубе возле ангара. Дэн курил, а Алеша смотрел на звезды. Он всегда смотрел на звезды, когда девушки запирались вместе с капитаном и коком Афанасием.
— Хорошо бы война закончилась поскорее, — мечтал Алеша. — Я бы остался тогда в этих местах жить.
— Угу, — отвечал Дэн.
— Я, когда сюда ехал, видел…
— Угу, — соглашался Дэн.
Дэн прямо жил в ангаре — единственном строении, находящемся на палубе. Там же ночевали самолеты, Дэн чинил их — заделывал пробоины от пуль, менял износившиеся фанерные части. Для придания самолетам легкости их почти целиком делали из дерева.
— Тебе неинтересно?
