Возле одной из куч столпились люди: помощник пристава, двое городовых, фотограф с треногой и доктор с чемоданчиком. Рядом стояла закрытая карета-труповозка. Лыкова удивило отсутствие толпы зевак. Обитатели свалки, наоборот, попрятались. Лишь какой-то оборванец мирно спал неподалеку на заботливо подстеленных листах толя.
— Вон побежали! — дернул начальника за рукав Нарбутт.
— Где?
— Да уж скрылись! На Густую завернут, там у них притон.
— Узнали кого, Витольд Зенонович?
— А как же! Рафал Васютынский со своей хеврой. Шесть человек, все в сборе. Зданек Дыня сильно хромает, его под руки ведут.
— Это шайка грабителей, что работает от свалки, — пояснил Алексею Гриневецкий. — Так, второй сорт. Не до них сейчас.
Полицейские вылезли из пролетки и подошли к трупу. Начальник сыскной полиции представил Лыкова:
— Мой новый помощник. Временный, для ускорения розыска убийц Емельянова.
Фотограф и доктор, оба поляки, молча переглянулись. Помощ ник пристава, долговязый русак-подпоручик, пробасил:
— Давно бы так! Третий месяц уже, как приткнули человека, и никаких концов… Тут у нас, Эрнест Феликсович, тово… опять…
— Показывайте.
Городовой сдернул рогожу, и Лыков увидел своего вчерашнего недруга. Штабс-капитан пограничной стражи лежал на боку. Скрючившись, он сжимал в охапку собственные внутренности, вывалившиеся из распоротого живота. Мундир и шаровары задубели от крови. Гримаса невыносимой боли исказила лицо убитого, но это был он, скандалист из ресторана.
— Доктор?
— Рана очень жестокая, но какая-то неумелая. А может, нарочно так сделали, чтобы дольше мучился? Его держали за руки, когда резали. На запястьях остались следы… Офицер умирал несколько часов.
— Где? Здесь, на свалке?
— Так точно, Эрнест Феликсович, — встрял подпоручик. — Вон сколько крови натекло.
— И никто не слышал стонов? Вокруг ночуют десятки людей.
— Кто станет связываться с полицией? Они же все без видов. Ишь как попрятались, расканальский народ!
— Витольд Зенонович, вызывайте агентов и начинайте поиск свидетелей, — распорядился надворный советник. — Никого не пугайте, ногами не топайте, будто бы вы просители. Понадобится — дайте полтину опохмелиться. Пусть только честно расскажут, что видели или слышали. Должны были, если этот несчастный мучился тут полночи. Кто-то его сюда привел! Или привез. И этого кого-то могли запомнить.
— Слушаюсь.
— В карманах что-нибудь нашли? — вновь обратился к помощнику пристава Гриневецкий.
— Нет. Их вывернули до нас.
