В дверях на другой стороне узкого проезда стоял какой-то господин в шлафроке, который и сделал чрезвычайно тихим голосом это сообщение. Дядя, уже разъяренный долгим ожиданием, рывком обернулся и закричал:
— Болен? Вы говорите, он болен? — и почти угрожающе, словно этот господин и был болезнью, двинулся на него.
— Уже открыли, — сказал господин, указал на дверь адвоката, запахнулся в свой шлафрок и исчез.
Дверь действительно была открыта, молодая девушка в длинном белом переднике — К. узнал эти темные, немного навыкате глаза — стояла в передней со свечой в руке.
— В следующий раз открывайте поживее! — сказал дядя вместо приветствия, в то время как девушка делала маленький книксен. — Идем, Йозеф, — сказал он затем К., который медленно проходил мимо девушки.
— Господин адвокат болен, — сказала девушка, поскольку дядя, не задерживаясь, устремился к следующей двери.
К. все еще смотрел, раскрыв глаза, на девушку, которая в это время уже повернулась спиной, запирая входную дверь; у нее было кукольно-круглое лицо, округлыми были не только бледные щеки и подбородок, но и виски, и очертания лба.
— Йозеф! — снова крикнул дядя, а девушку спросил: — Что-то с сердцем?
— По-моему, да, — сказала девушка, успевшая пройти со свечой вперед и открыть дверь в комнату.
В дальнем углу комнаты, которого еще не достиг свет свечи, над кроватью поднялось лицо с длинной бородой.
— Лени, кто это пришел? — спросил адвокат; ослепленный светом, он не узнавал гостей.
— Это Альберт, твой старый друг, — сказал дядя.
— Ах, Альберт, — сказал адвокат и расслабленно упал на подушки так, словно при этом посещении ему ничего не нужно было изображать.
— Что, действительно так плохо? — спросил дядя и уселся на край кровати. — А я в это не верю. Это просто один из твоих сердечных приступов, пройдет, как и прошлые.
— Может быть, — тихо сказал адвокат, — но такого тяжелого, как этот, еще не было. Дышать трудно, не сплю совсем, и с каждым днем силы уходят.
— Н-да, — сказал дядя и своей большой рукой крепко придавил на колене панаму. — Это плохие новости. За тобой, кстати, уход-то — как надо? И как-то печально здесь, темно как-то. Много уж времени прошло с тех пор, как я последний раз тут был, тогда мне казалось, тут поприветливее было. Да и эта твоя маленькая фрейлейн, кажется, не очень-то веселая — или притворяется?
Девушка все еще стояла со свечой у двери; насколько можно было судить по ее неопределенному взгляду, смотрела она — даже и теперь, когда дядя говорил о ней, — скорее на К., чем на дядю. К. стоял, прислонясь к креслу, которое передвинул ближе к девушке.
