Услышав это, Пенелопа призадумалась. Ее сердце заныло. Ему на нее наплевать. Он ее не хочет. И ставит ее настолько низко, что даже и притвориться не желает. Изобразить интерес. Попытаться ее соблазнить.
Использует ее ради Фальконвелла.
А Томми разве нет?
Конечно, да. Томми заглянул ей в глаза, но увидел не их голубизну, а всего лишь синеву суррейского неба над Фальконвеллом. Конечно, он еще увидел в ней своего друга, но сделал свое предложение не поэтому.
По крайней мере Майкл повел себя честно.
— Это лучшее предложение, какое ты можешь получить, Пенелопа, — негромко произнес он, и она услышала в его голосе настойчивость. И поверь, это не самое ужасное, что я в своей жизни сделал.
Этим словам следовало бы прозвучать надменно. Или хотя бы бесстрастно. Но они прозвучали просто честно. И еще в них промелькнуло что-то такое... Пенелопа даже не была уверена, что расслышала это. Точнее, она просто не позволила себе это уловить.
Но перила все-таки отпустила, и Борн поставил ее на ступеньки.
Она в самом деле обдумывает это. Как сумасшедшая.
В самом деле представляет себе, каково это — выйти замуж за нового, странного Майкла. Да только не может она себе этого представлять. Не может даже начать думать о том, каково оно — выйти замуж за мужчину, который, не задумываясь, хватает топор и рубит на кусочки кухонный стол. И утаскивает вопящих женщин в заброшенный дом.
Одно тут несомненно — это никак нельзя назвать нормальным браком для светской женщины.
Пенелопа посмотрела ему прямо в глаза (благодаря тому, что он поставил ее на несколько ступенек выше себя).
— Если я за тебя выйду, моя репутация будет погублена.
— Главная тайна общества в том, что эта «гибель» не так ужасна, как ее пытаются представить. Ты получишь свободу, которая прилагается к погубленной репутации, а это не так уж мало.
Пенелопа помотала головой:
— Дело же не только во мне. Репутация моих сестер тоже пострадает. Если мы с тобой поженимся, им уже никогда не найти удачную партию. Общество будет думать, что их... так же просто втянуть в скандал... как и меня.
— Твой сестры — не моя забота.
— Зато моя!
Он вскинул бровь.
— Ты уверена, что в твоем положении можешь выдвигать требования?
Она уверена не была. Никоим образом. Но все равно расправила плечи, не желая отступать.
— Ты забыл, Что ни один викарий в Британии не сочетает нас браком, если у алтаря я скажу «нет»!
— И ты думаешь, будто в этом случае я не сообщу всему Лондону, что обесчестил тебя сегодня вечером?
