Затем Лео задался вопросом, а не была ли история с Жизелью одной из тех историй, которые Рахиль любила рассказывать мальчикам и которые приводили в восторг Филиппо? Как та история с отелем в Монте-Карло, когда он поел, а Рахиль отказалась от еды. Лео вдруг рассердился на Рахиль за ее бестактность, на ее способность разрушить все, к чему она прикоснется. За ее талант превращать фрагменты его жизни в развлечение для сыновей. А еще она смела упрекать Лео за бесстыдство! Случалось, что Рахиль говорила сыновьям об отце, как будто его не было. Иногда казалось, что Рахиль становится все более похожей на свекровь, которую она в свое время так страстно ненавидела.
А может быть, Жизель здесь была ни при чем. Может быть, эта странная девочка Камилла придумывала. Сочиняла на ходу. Вот и все. Насколько Лео удалось узнать ее за такой короткий срок, это предположение имело право на существование. Камилла не назвала никакого имени. Она сказала «девушка». Она не произнесла имя «Жизель». То, что была какая-то девушка, было нормально вообразить для натуры, которую привлекала романтика Парижа. Вообразить, и ничего более. Поэтому спокойно.
«А не выпить ли нам чаю?» — предложил Лео, чтобы выйти из неловкой ситуации, в которую он невольно загнал себя.
«Хорошая мысль… чай… Да, я бы выпила чаю», — живо ответила она.
И на этот раз реакция Камиллы была неожиданной. Но почему Лео думал, что все его слова будут восприняты этой девочкой неправильно? Откуда столько энтузиазма из-за простого чая? Уже вечерело. Снег не прекращался. Стало ужасно холодно. Чай сейчас пошел бы отлично. Но все-таки почему такая радость?
На кухне Лео удалось успокоиться. Он поставил кипятить воду, вынул из упаковки два пакетика Twining Earl Grey, нарезал дольками лимон и налил в кувшинчик немного молока. Он опасался, как бы ни появилась Камилла, чтобы, не знаю, помочь ему. Но слава богу, она этого не сделала. Она ограничилась тем, что снова запустила «Последнее Рождество».
Вернувшись в гостиную, Лео застал ее у камина, в котором почти погас огонь. Она пыталась разжечь его, бесполезно суетясь, как это делают люди, которые никогда в жизни не разжигали огонь.
«Оставь, оставь», — сказал он ей и подошел, оставив поднос на низком столике, заваленном комиксами Филиппо. Деликатно, но решительно он отобрал у нее щипцы. Ему показалось, что Камилла, прежде чем отпустить руку, немного помедлила. И почему она устроилась рядом с ним? Почему не уселась снова на диван? Сейчас она стояла слишком близко к нему, склонившись над огнем с клочком бумаги.
