Как можно было осуждать Рахиль? Непросто приходится той, которая всегда права, но которую никогда не слушают.
Итак, во второй половине дня, кажется, наступала очередь Лео присматривать за подружкой сына. За этой конопатой доской по имени Камилла. Вот беда! Неприятность, куда ни кинь взгляд, досадное недоразумение, которое Лео не предусмотрел.
Несмотря на то что у него было два сына, ровесника Камиллы, несмотря на отделение, переполненное детишками, несмотря на то, что он привык общаться с двадцатилетними студентами в университете, Лео точно не знал, что делать с этой малолеткой.
В сущности, его отношения с детьми и подростками строились, так сказать, по определенным правилам, существующим в обществе, в котором роль Лео была строго предопределена. Секрет заключался именно в неизменности его положения.
Хотя его отношения с сыновьями не были отмечены формальностью, применяемой в свое время к Лео его отцом (приснопамятным профессором Понтекорво-старшим), несмотря на это, даже столь близкие отношения имели свои правила, были четко отлажены по так называемому старому доброму образцу. Когда Сэми и Филиппо были совсем маленькими, Лео любил разыгрывать роль мужчины, который не желает, чтобы дети путались у него под ногами. Рахиль даже в шутку прозвала его Иродом. Впрочем, нашего профессора это прозвище нисколько не огорчало и даже веселило. Иногда он выдавал реплики вроде: «С моей работой настоящим отдыхом было бы не слышать всю эту шумную детскую возню».
Кстати, со своими маленькими пациентами Лео мог изображать отцовско-покровительственное отношение, характерное для лечащих врачей, в то время как со студентами — ироничную преподавательскую формальность. Но что изобрести, чтобы развлечь эту невероятно сдержанную и загадочно сложную девочку? Лео был застенчив, как некоторые красивые, высокие и рассеянные мужчины. Оказавшись перед двенадцатилетней девочкой, с которой он должен был вести веселые и необременительные разговоры, Лео рисковал сам оказаться на месте нерешительного подростка и заставить эту недомерку почувствовать себя эдакой опытной, бывалой женщиной. Это предвиделось уже в его неуклюжих монологах. Да, самым досадным было то, что в окутанной теплой влагой гостиной, в которой он провел столько приятных минут в предыдущие годы, теперь его ждало неприятное возвращение в отроческие годы.
Смешение ролей. Вот самая большая ловушка. В первые два дня он справлялся, расспрашивая ее о Самуэле: каким он ей кажется, как он ведет себя с другими. Затем он попытался обобщить тему этого скучного разговора, поинтересовавшись, чем занимаются ребята их возраста, какие у них планы на будущее (отличный вопрос двенадцатилетней, нечего сказать!).
