Будущие жены Филиппо и Самуэля — если представить, что эти убежденные холостяки когда-нибудь женятся, — вынудили бы своих покорных супругов готовить себе кофе, и те подчинились бы не моргнув глазом.
После кофе и отдыха на диване перед камином Лео спускался вместе с Рахилью на прогулку в деревушку. Пока она ходила по магазинам, он, желая казаться космополитом, чему, увы, не совсем соответствовали его познания в английском языке, покупал британские и американские газеты. Поеживаясь от холода, он усаживался на скамейку и читал их с огромным трудом, мечтая о словаре. Пока они шли домой, пока горы на горизонте погружались во тьму, деревушка оживала. Витрины магазинов на главной улице начинали сверкать. Драгоценные товары, разложенные между красных бантов, деревянных коробочек, позолоченных шариков, еловых веток, так и просились наружу, они должны были быть куплены и по возможности увезены в другие страны. И к счастью, в деревушке было полно любителей этого добра. «Только не говори мне, что это последняя модель „Никона“. „Этот шарф совсем неплох! Оранжево-розовый, тончайший кашемир“. „А эти солнечные очки, модель Blues Brothers? Сэми хотел именно такие или я ошибаюсь?“»
А кто в те времена не мечтал о новеньких солнечных очках? Кому не нравилось делать подарки? В наше время, когда есть все, мир немного успокоился. Сейчас сделать подарок — лучший способ дать понять любимым людям, что все дурное позади и что они важны для тебя. Лео не мог устоять перед таким искушением. Да и кто бы устоял перед этими празднично украшенными витринами, при взгляде на которые Лео хотелось напомнить жене, как он дорожит ею и сыновьями, как он ими доволен, а самому себе — как он себя любит. Так начинался обычный спектакль. Он настаивал — она отказывалась. Он был уверен — она сомневалась. Спектакль с известным концом: в конце концов пашмина цвета лосося и последняя модель фотоаппарата «Никон» оказывались у него в руках. И это было справедливо. Ему больше ничего не было нужно. Его единственной потребностью в тот момент было фотографировать своим новым фотоаппаратом жену, которая накинула на плечи свою не менее новую пашмину розовато-оранжевого цвета.
Он знал, что в заключительном акте сего спектакля он должен будет ответить на обычные возражения щедро одаренной жены: «Лео, тебе не кажется, что это дороговато? И слишком броско? Ты уверен, что это мой стиль?»
Лео выходил из магазина с пакетами, как триумфатор. Рахиль, наоборот, сгорбившись, опустив глаза. Она как будто боялась, что Бог Израиля узрит ее даже в этом ледяном раю и накажет за тщеславие и идолопоклонство.
