Рахили было сложно привыкнуть ко всем этим людям после того, как Лео оставил после себя выжженную землю. Ее коробило от их культурного снобизма и политического экстремизма. Отец Рахили, синьор Спиццикино, слишком много усилий приложил для обеспечения себе определенного положения в обществе, чтобы думать еще о политике. Для него на вопрос о том, что правильно, а что неправильно, отвечала религия. А Рахиль усвоила для себя истину, что всякий, кто много болтает об абстрактных идеях, смешон. Слово «коммунист» в доме Спиццикино едва ли не равнялось понятию фашист, и хотя коммунисты, по крайней мере в Италии, не преследовали евреев, отец Рахили все равно навязчиво валил их в одну кучу с Гитлером.
Из всех приятелей мужа предубеждения Рахили касались прежде всего Риты. Непоследовательный и сложный характер этой женщины раздражал простую и прямолинейную Рахиль. Часто она даже сердилась на Лео из-за его снисходительности, неспособности возмутиться некоторыми неприятными противоречиями в характере и поведении подруги.
Рахиль вспоминала не раз, как Рита устроила сцену в ресторане из-за того, что какой-то тип вошел туда с собакой. В то время Рита ненавидела собак, точнее — боялась их. А потому закатила истерику: это было неприлично, но ничего нельзя было поделать. Все вышло весьма неприятно, включая агрессивную реакцию господина с собакой. Рахиль не выносила публичных скандалов. Она была застенчивой и скромной женщиной. Даже когда по отношению к ней поступали несправедливо, от нее трудно было ждать шумного возмущения или выражения какого-либо неудовольствия. С ней обошлись невежливо в ресторане? Что ж, она больше ногой туда не ступит. Она не прощала невоспитанности. Если вдруг ее муж по ошибке возвращался в место, занесенное ею в черный список, Рахиль могла закатить ему сцену, только чтобы туда не ходить. Такова была ее принципиальность и даже злопамятность.
В остальном она готова была терпеть любой произвол официантов, клиентов или владельцев ресторана. Она спокойно переносила опоздания или пренебрежение в обслуживании. Запредельную сумму в счете. Упаси боже устроить скандал или ввязаться в спор, заставить почувствовать другого человека негодяем.
Слишком еще живо было воспоминание об отце, который сидел в ресторане, надвинув на нос свои очки лавочника, и комментировал каждый пункт в счете. Не говоря уже о тех случаях, когда, обнаружив ошибку, он звал владельца и достаточно грубо заявлял ему об этом. С тех пор Рахиль поклялась себе — никогда в жизни! Никогда в жизни я больше не буду свидетельницей таких сцен! Ни за что в жизни не испытаю больше подобного унижения. Никогда не буду унижена и никого не буду унижать.
