-- Да, брат нанял ее как гувернантку. Мисс Олсон уже уведомила ее. Но есть ли смысл водить дружбу с прислугой? - спросила Мэри, плохо скрывая возмущение.
-- Я лишь даю вам совет. Думаю, Кристиан не стал бы вводить в дом недостойного человека, - заметила Мадлена.
-- Что ж, от него можно ожидать чего угодно, - Мэри только поморщилась - Не мудрено, дурное семя.
С этими словами она вышла, оставив собеседниц.
-- Что за родственники у графа, просто нет слов?! - Мадлена улыбнулась Николь. Та лишь недоумевала, что мог значить весь этот разговор?
Глава четвертая
Николь отвели просторную и светлую комнату, выходящую окнами в сад. Убранство ее указывало на то, что в ней помещали знатных гостей. Массивная и вместе с тем изящная мебель из редкого черного дуба, растущего в дальних лесах на западе, расшитый золотом и серебром полог над огромной кроватью, большое зеркало в золотой раме - все дышало роскошью и стариной. Над камином висел портрет прекрасной молодой женщины с длинными черными волосами, сидящей на кровати, той самой, что стояла позади Николь. Женщина улыбалась и в какой-то момент она показалась Николь знакомой, у нее были красивые темно-карие глаза, слегка суженные миндалевидной формы, что было необычно для жителей Вандершира. Николь всматривалась в портрет, и все больше он ей казался знакомым, она не могла отвести взгляда от этих черных глаз. И вдруг ее осенило, это были глаза Кристиана. Значит, это и есть его настоящая мать, о которой так непочтительно отзывалась баронесса. И эта комната когда-то принадлежала ей.
Из спальной выходила дверь в гардероб, помещение слишком маленькое, чтоб быть комнатой, но достаточно просторное, чтоб вместить десятки нарядов. Николь узнала его, потому что тут она утром брала одежду. Выбрав простое шелковое платье, если так можно было сказать об изысканной одежде, висящей на вешалках, она вернулась в спальную. В прекрасном голубом наряде матери Кристиана Николь совсем растерялась. Она посмотрела на свое отражение в зеркале. Перед ней стояла совсем молоденькая девушка с золотистыми вьющимися волосами и голубыми глазами. Оттенок платья придавал им глубокий синий цвет. Ткань была старой и пролежала в шкафу, наверное, не один десяток лет, но как только девушка надела его, оно будто бы ожило. Облегло фигуру, словно было сшито только вчера по специально снятым меркам и придало коже мягкий естественный оттенок. Атласная вышивка переливалась на солнце.
