Две недели заседал афинский военный трибунал. С утра до глубокой ночи работала «по заданной программе» машина военной юстиции. Все повороты ее механизма были направлены к одной цели — обеспечить вынесение смертного приговора главному из двадцати девяти обвиняемых — Никосу Белояннису.
Видный деятель Коммунистической партии Греции, член ее Центрального Комитета, блестящий оратор, умелый полемист Никос Белояннис был в дни суда, как и во время первого судебного процесса, в центре внимания всей страны.
Многие сотни людей, несмотря на противодействие полиции, ежедневно собирались у здания военного трибунала и подолгу оставались здесь, чтобы узнать о ходе суда, чтобы увидеть Белоянниса, когда он вместе с другими обвиняемыми в сопровождении жандармов входил в здание трибунала или поздно вечером выходил из него.
На Белоянниса были обращены взгляды тех немногих, кому удалось попасть в зал заседаний трибунала. Во время перерыва люди старались подойти поближе к Никосу, чтобы лучше разглядеть его вдохновенное лицо, его улыбку, смелый взгляд его больших черных глаз. Присутствовавшие на суде напрягали свой слух, стараясь не пропустить ни одного сказанного им слова.
В ходе суда Белояннис изо дня в день старался что-то сделать, чтобы как-то изменить судьбу обвиняемых, спасти их от смерти.
Когда Никос следил за показаниями свидетелей, когда его быстрый взгляд останавливался на председателе или на прокуроре военного трибунала, когда он был весь охвачен страстью борьбы, даже тогда, когда он, задумавшись, вдыхал аромат красной гвоздики, в нем всегда было видно одно — страстная вера в правоту своего дела, вера в идеалы, за которые он боролся и ради которых он был готов пожертвовать своей жизнью.
Все присутствовавшие в зале заседаний военного трибунала сразу же настораживались, когда Белояннис просил слова, бросал какое-то замечание. Своими острыми репликами и вопросами Белояннис заставлял замолчать свидетелей-провокаторов, опровергал доводы королевского прокурора, останавливал зарвавшегося председателя военного трибунала. Когда зачитывались фальшивые радиограммы, Белояннис читал Шекспира. Председатель суда попробовал ему запретить.
— Меня не интересуют эти документы, — парировал Белояннис. — Я предпочитаю английскую поэзию.
Защитительная речь Никоса Белоянниса вызвала огромный интерес. Все газеты, включая самые правые, опубликовали ее на видном месте и под большими заголовками. Газеты раскупались немедленно.
