— да, мне придется пересмотреть свое отношение к тому, чем я сейчас занимаюсь. Будем надеяться, они окажутся умнее.
— Ладно, — медленно выдохнула она.
— Взгляни на дело с другой стороны, — сказал я. — В плане долгов мы в такой глубокой жопе, что деньги, потраченные на этот номер, все равно что песчинка в пустыне.
Она легонько стукнула пальцами мне по груди:
— Какой ты заботливый. Утешил, блин.
— Ну так я вообще отличный парень. Ты не знала?
— Знала, знала. — Она закинула ногу поверх моей.
— Пф, — фыркнул я.
Снаружи гудели машины — еще настойчивее, чем прежде. Я представил себе пробку под окнами. Никакого движения, ни намека на движение. Я сказал:
— Выедем сейчас или выедем через час, до дома все равно доберемся в то же время.
— И что ты предлагаешь?
— Кое-что крайне, крайне постыдное.
Одним движением она оказалась на мне:
— Ну, сиделку мы наняли до полвосьмого.
— Времени полно.
Она наклонила голову, коснувшись своим лбом моего. Я поцеловал ее. Это был один из тех поцелуев, какие мы принимали за должное всего несколько лет назад — долгий, неторопливый. Когда мы прервались, она сделала глубокий вдох и снова склонилась ко мне. Еще один поцелуй, такой же долгий, такой же неторопливый. Энджи сказала:
— Давай еще дюжину таких же…
— О’кей.
— А потом еще немножко того, чем мы занимались час назад…
— Неплохо было, а?
— А затем долгий горячий душ…
— Я только за.
— А потом поедем домой, к дочке.
— Договорились.
В три ночи меня разбудил телефонный звонок.
— Помнишь меня? — спросил женский голос.
— Чего? — ответил я, еще толком не проснувшись. Взглянул на определитель — звонили с частного номера.
— Один раз ты ее нашел. Поищи опять.
— Слушайте, вы вообще кто?
— За тобой должок, — просочилось из трубки.
— Проспись, а? — сказал я. — До свидания.
— За тобой должок, — повторила женщина. И бросила трубку.
Утром я уже не был уверен, не приснился ли мне этот звонок. Но даже если не приснился, мне уже трудно было сообразить, этой ночью он раздался или предыдущей. Я подумал и решил, что к завтрашнему дню наверняка забуду о нем вообще.
По дороге к метро я выпил кофе. Грязное небо с драными облаками нависало над головой, в канализационных стоках шуршали серые хрупкие листья, которые сгниют с первым же снегом. Деревья по обе стороны Кресент-авеню стояли с голыми ветвями, и холодный ветер с океана проникал под одежду. Станция метро располагалась между концом Кресент-авеню и бухтой. Ведущая на платформу лестница уже была забита людьми, однако я все равно заметил в толпе лицо, которое надеялся никогда больше не увидеть. Усталое, изрезанное морщинами лицо женщины, которую удача всю жизнь обходила стороной. Когда я подошел поближе, она попыталась улыбнуться и приветственно махнула рукой.
