Кристина, а следом и я, вышли из машины и по очищенной от снега дорожке направились в дом. Она открыла дверь, которая оказалась незапертой, и мы сразу очутились в большом холле. Внутри тоже все было выполнено из красного неотделанного кирпича и темного дерева. Мой взгляд непроизвольно упал на камин, в котором потрескивали дрова. Он также был выложен из кирпича. На каминной полке, от которой начинался сужающийся кверху дымоход, стояли два бронзовых подсвечника с зажженными свечами, между свечами тускло мерцали металлические нарукавники от средневековых рыцарских доспехов. Справа от камина громоздилось старое кресло с низкой спинкой, покрытое бурой медвежьей шкурой. Огромные, не меньше пальцев взрослого человека, когти доставали до пола, и казалось, сейчас зверь очнется и станет со злостью царапать и рвать однотонный серо-зеленый ковролин. Между левой стенкой камина и деревянной колонной была небольшая ниша, заполненная напиленными дровами. Вообще в холле было множество всяческих закуточков, придававших помещению дополнительный уют. В одном из таких закутков, на невысокой мраморной подставке был установлен гипсовый бюст Венеры Милосской. В дальнем углу холла на второй этаж поднималась деревянная лестница, у которой разместилась кадка с каким-то растением с блестящими темно-зелеными листьями. Что-то вроде вьющейся розы. Оно оплетало своими побегами резные балясины и доходило почти до второго этажа, выступавшего над холлом антресолью.
— Ар, — крикнула Кристина и повернулась ко мне. — Располагайтесь, пожалуйста. Будьте как дома.
Она жестом показала на невысокий столик темного дерева, на котором были расставлены фрукты, закуски и две бутылки вина, а сама, скинув свою соболью шубу прямо на пол, направилась к лестнице. Я свою «крыску» пристроила на вешалке у входа, села к столу, повесив сумочку на спинку стула, и, достав сигареты, закурила. Благо на столе, кроме всего прочего, стояла и большая бронзовая пепельница.
Сиденье стула было мягкое и удобное. Я с удовольствием откинулась на спинку и принялась неторопливо размышлять.
Кто-то пытается «отжать» у Летневых деньги. Это понятно. Но делает все как-то неуверенно. Звонит, требует двести тысяч, потом полмиллиона… Либо у вымогателя появилась более точная информация о финансовых возможностях Летневых, либо просто начался беспредел, что тоже странно, потому что угрозы оставались до последнего времени неосуществленными. Да и сам по себе факт отравления Аркадия выглядел неубедительно, даже если преступник рассчитывал только припугнуть Летневых. Я попыталась точнее сформулировать для себя последнюю мысль. Ядом в наше время обычно не пользуются. Травятся все больше самостоятельно «паленой» водкой. Серьезный человек нашел бы для запугивания какой-нибудь более эффектный способ, взрыв, например. Это шумно, опасно и вызывает невольное уважение. С другой стороны, если вымогатель — человек осторожный и не хочет, чтобы в дело вмешалась милиция, то действует он совершенно правильно. Что и подтвердилось, когда в ресторан заявился этот старший лейтенант, не отказавшийся от предложенного ему ужина. Пусть некачественной пищей и напитками занимается санэпидстанция. Правильно. Только вот ведь какой вопрос напрашивается: как преступник узнал, что Аркадий Васильевич будет ужинать в ресторане? Или он следил за ним, что не исключается, или знал об этом заранее, но тогда получается, что он должен входить не просто в ближнее, а в ближайшее окружение Летнева. Ведь, насколько я понимаю, даже его жена не знала о его намерениях. Ну, с Кристиной-то понятно. Аркадий, этот любящий муж, с которым она уже пятнадцать лет живет «душа в душу», решил «погулять» от нее и, естественно, не обязан был ставить ее в известность. Знал об этом Сева, а может, и еще кто-нибудь…
