Нет. Он продолжал безмолвствовать.
— Почему у гражданки Потыриной вторая фамилия Шлендорф — ума не приложу! — развела я руками.
Ура!
Он вскочил и вытаращился на меня.
— Какая? Шлендорф? — переспросил он меня. — Кто это Потырина такая? Откуда ты ее извлекла?
Я наслаждалась произведенным эффектом. Поглубже устроившись в кресле, я окинула его томным взглядом и сообщила:
— Я хочу кофе и сигарету. Не могу вести длинные и умные разговоры без наличия оных пред моим голодным взором…
Забывший о глубоком чувстве Ларчик рванул на кухню, и я начала опасаться за себя — а ну как, чтобы получить информацию, он начнет заливать горячий кофе мне в глотку?
Я бы этого не хотела.
Слава богу, он ничего подобного делать не стал, а спокойно принес все требуемое, поставил передо мной и опустился рядом со мной на палас, смотря на меня ласковыми глазами, полными подхалимства и невысказанных просьб.
— Ну же, Сашечка!
— Знаешь, — задумчиво молвила я, — мне не дает покоя одна мысль. Почему мужчинам надо обязательно все объяснять? Почему они, черт побери, совершенно не способны, почувствовав тайну, заинтересоваться ею сразу, подпав под странное обаяние загадки? О, как же их легко провести из-за этого!
Он выслушал меня терпеливо, готовый на все ради объяснения появления нового упоминания немецкой фамилии.
Ну и ладно. Не зверюга же я какая-то в самом деле.
Я снизошла к его мольбам и рассказала о своем визите к старому учителю, об истории, произошедшей в тридцатые годы, о дочери Потырина, к которой собираюсь наведаться в самое ближайшее время. Умолчала я только о Нике, но он-то к этому никакого отношения не имел, а путать личную жизнь с работой я не собиралась!
* * *
Татьяна поднималась по лестнице училища, думая о странных случайностях, преследовавших ее. Надо же — ее сын может стать наследником крупного состояния! Так просто, по закону!
Она даже рассмеялась, потому что все ее титанические усилия оказались совершенно ненужными — все складывалось само собой, если бабка все-таки вспомнила в своем завещании о втором внуке. А она-то, дура…
Татьяна уже представляла себя отдыхающей на Канарах, дальше этого ее фантазия не простиралась… Чертову работу можно будет оставить. Всех этих прыщавых дурочек, которые только зря мучаются сами и мучают ее. Все равно из этих кошелок ничего не получится… К тому же у каждой из Татьяниных учениц физиономии как в том анекдоте. «Говорят, ты женился… — Да. — Ну, и как твоя жена? — Люди говорят, похожа на Матерь Божию. — Да что ты? А фотография есть? — На, сам посмотри. — Матерь Божия!» У одной нос как у степной орлицы, у другой — глазки-щелочки… Господи, и отчего у них такая уверенность в собственной красоте? Кто им, дурам, это внушил?
