«Какого черта», — говорил этот взор.
— Вова, мы к Донатовскому, — сразу объяснила Рита, немного съежившись.
Похоже, громоздкий Вова был тут одной из самых уважаемых личностей!
— А это кто? — подозрительно посмотрел он на Пенса и меня. Наверное, мы не казались ему достойными доверия. Оно, конечно, и правильно…
— Это мои знакомые, — терпеливо пояснила Рита. — Может быть, мне удастся устроить их к нам.
Он осмотрел нас с Пенсом, и в его взгляде было нетрудно определить скепсис — поэтому в том, что нам тут «не обломится» и звездами данного театра мы не станем, сомнений не возникало. Однако, видно, он решил, что чашу позора нам нужно испить до дна, и великодушным жестом указал на ведущий в глубь здания коридор.
— Проходите.
Мы двинулись в указанном направлении.
«Чем дальше в театр, тем становится мрачнее», — отметила я про себя, с любопытством разглядывая стены, окрашенные в адское сочетание красного и черного, от чего сразу становилось ясно — ничего хорошего в будущем нам не дождаться.
Наконец Рита остановилась перед еще одной тяжеленной дверью, украшенной, как вы и сами догадались, теми же любимыми режиссером Донатовским цветами, и робко постучала.
— Войдите, — раздался веселый голос, и Рита толкнула дверь, впуская нас в «святая святых» великого маэстро.
Сам маэстро сидел за столом и напряженно писал что-то на листе бумаги. Правда, вид у него был виноватый, будто он до этого ковырял пальцем в своем носу.
Но к нашему приходу он постарался создать имидж трудолюбивого человека, углубленного в творчество.
— Рита? — вопросительно посмотрел он на нас.
— Костя, познакомься. Это Александра и Сергей. Они…
Она оглянулась на нас, ища поддержки.
— Мы детективы, — решилась я на откровенность, наблюдая за его реакцией.
* * *
Кстати, о Донатовском…
Он совершенно не соответствовал созданному мной образу. Более того, я была вынуждена в данном случае признать, что «действительность намного пошлее и банальнее воображаемого мной типажа».
Мне он показался «свидетелем Иеговы», честное слово. Я даже перепугалась, что он тут же начнет шпарить наизусть Библию.
Наверное, они просто не могли найти себе применения, наши бывшие комсомольцы, которых он чем-то напоминал. Кто-то из них рванул в секту «иеговистов», а этот парень решил обрести душевный уют в театре. Простой театр показался ему скучным. Вот он и нагромоздил в бункере эти кошмарные фантазии и, увы, посчитал, что все это — ново и здорово.
Роста он был маленького, начинающуюся лысину старательно прикрывал жидкими прядями, так что сразу и навечно выпал из сферы моих женских интересов. Кроме того, его взгляд был исполнен надменности и в то же время какой-то наивной глупости. Руки… А вот руки были самым отвратительным в его облике! Мало того, что они были несоразмерно большими, с толстенькими колбасками-пальцами, так он их еще все время потирал, невольно привлекая к ним внимание!
